— Давай ликер, — сказала я, — и сок, и пиццу, все давай, я голодная после пар и библиотеки. Ты кстати чего сегодня опять прогулял? Экономичка про тебя спрашивала.
— Сначала проспал, потом надо было на работу уже, — сказал Иван, — вообще ничего не успеваю, придется, наверное, мне на заочку переводиться.
— С ума сошел? Если переведешься, закончишь не раньше лета. А здесь нам три месяца всего учиться осталось, потом только практика да госы, и кто мне тогда письма будет писать? — воскликнула я.
— А тебе оно надо? — вдруг серьезно спросил Иван.
Я молчала, а он пытливо, не моргая, смотрел мне в глаза. Я поняла, что должна сказать что-то, чтобы как-то разрядить обстановку.
— Все лучше, чем конспектировать этот бред по менеджменту, да и вообще, привыкла я к тебе, — постаралась я сказать, как можно беззаботнее.
— Я не могу так больше, — вдруг тихо сказал Иван, — к черту все, как же я устал от этого.
Он встал с дивана и подошел к окну, за которым уже начинались сумерки, и красиво падали крупные хлопья снега, напоминая, что уже совсем скоро начнется веселая предновогодняя суета.
Я тоже встала и подошла к Ивану. Он порывисто обнял меня и прижал к себе. Я почувствовала, какие у него горячие руки, и как сильно бьется его сердце.
- Знаешь, я все еще люблю тебя. Но если ты не будешь со мной, я больше не стану притворяться твоим другом, я не хочу ничего знать про твои дела и твои страдания, про «Монстров» и Д. и всяких маусов, и прочих волосатых козлов. И я больше ничего тебе не напишу. То, что у нас было в прошлом году, я не могу просто так забыть. Ты в моих мыслях каждый день, но я этого больше не хочу, — тихо и быстро проговорил Иван мне на ухо.
От его слов мне стало не по себе. Вот так он взял и в нескольких словах выложил все, что было у него на душе. И так резко, открыто, прямолинейно. Сказал, что любит, но не будет со мной. Я пыталась осознать и принять смысл сказанного, но ощущала только холод, идущий от окна, медленный снегопад за стеклом, дыхание Ивана и свое смятение. Мне было ужасно.
Ужасно от того, что мне все равно!
Я нерешительно погладила его по спине, чувствуя, как он напрягся под касанием моей ладони. Я поняла, что он ждет ответа, хотя и знает, каким он будет, скорее всего.
Только сейчас я вдруг поняла, что все могло быть иначе, если бы он сказал мне, что не поедет домой на летние каникулы. Мы, возможно, иначе провели бы это лето, не было бы ни Бультерьерши, ни поездок на дачу к Насте, ни встречи с Д., ни походов в «Арт-Кафе», ни моих страданий.
