Алан отдал команду бавкану, но тот не успел на миг, и я намокла с головы до ног, словно в меня врезалась морская волна.
— По рукам, адептка Дженни Уверли! Полдня твоей жизни в моем распоряжении, когда бы я не потребовала!
Ого! Как это — когда бы не потребовала? To есть не в конце жизни вычтет? А просто… вселится в мое тело на полдня?
Кикимора выглядела торжествующе и довольно потирала рученки, а я чувствовала себя облапошенной. В этой академии никому нельзя было доверять, ведь не зря между собой адепты расшифровывали аббревиатуру ЗОЖ как Здесь Опасно Жить…
Посмотрела на Алана, который убийственный взглядом буравил кикимору, а потом отдал тихую команду бавкану, и тот помчался на зеленую прохиндейку. Кикимора взвизгнула, ушла под воду, но морда ее до самого погружения сияла довольством.
Интересно, я себе большую свинью подложила, да?
Алан оказался рядом, встряхнул меня за плечи и с непередаваемым выражением «убью-не — могу-больше-так-мучиться» осмотрел мой мокрый вид и сцедил сквозь зубы:
— Темные воды, бавкан сожри мои тапки!
— Так и знала, что ты своего Доди гадостью кормишь, вот он на котов и бросается! Вляпалась, конечно, по-крупному, но не признаваться же во всем укротителю?
— Понимаешь своей маленькой головой, что дала обещание не темной воде? — Алан провел рукой по мокрой ткани моего форменного черного пиджака, схватил край и сжал в кулак, отчего на землю полилась тонкой струйкой черная мутная вода. Трава, на которую попали капли, стала вести себя странно: одна травинка тут же скрючилась, другая пустилась в рост, третья дала цветок, который потом оторвался от стебля, отрастил ноги и пошел своей дорогой с крайне независимым видом.
— Что, это даже хуже, чем на крови? — шепотом спросила я, следя за безобразием внизу. А ведь клятв на крови все боялись! Что же тут, еще хуже?
— С твоей кровью я уже ни в чем не уверен! — Кертис качнул головой и поддел рукой край моего пиджака, словно хотел стянуть его во избежание участи травки, завис на секунду в пространстве, будто в заморозке, а потом быстро прикрыл обратно, даже на единственную крупную пуговицу застегнул. Проследила за взглядом Алана и поняла — моя белая рубашка хоть и потемнела от воды, но липла к телу в самых округлых местах, чем приводила укротителя в забавное состояние. Он одновременно прикрывал тканью, стискивая лацканы пиджака на моей груди, но глаза неотрывно смотрели на рубашку, будто в надежде увидеть мельком пикантность.
