Я засмеялся:
— Вы — самое лучшее.
— Так что можете отвезти меня домой.
— У меня работа.
— Эх вы! Мужчина… Хотите, чтобы я шла пешком?
Я посмотрел на нее. Обдумал ситуацию. Посмотрел на нее еще раз.
Она сказала: «Слабо?»
Я сдался. Я допил то, что оставалось в моем стакане.
— О’кэй. Пошли, дочка.
— Хорошо, папа.
Я хищно посмотрел на нее, и мы стали пробираться к выходу. Проходя мимо гардероба, я заметил, что Максина, подбоченясь одной рукой, смотрит на меня весьма прохладным взглядом. Я подмигнул ей за спиной у Глории. Поравнявшись с ней, я тихо сказал: «Шелл посылает страстный привет».
Она вспыхнула: «Вздор!»
Снаружи стало еще прохладнее, и после гомона и смеха в «Серале» мне показалось, что вокруг тихо, как в могиле. Пока служащий ресторана выводил из-за угла мой кадиллак, Глория стояла, вцепившись в мою руку, как будто это был рулон тысячедолларовых бумажек. Я забрался за руль, и она устроилась рядом, прижимаясь ко мне все теснее.
— Послушай, детка, мне же вести машину. По крайней мере, я должен свободно двигаться.
Она захихикала.
— Это недалеко, — сказала она.
— Что недалеко?
— Мммм? — Ее дыхание щекотало мне ухо.
— Что недалеко?
— Мой дом. На Парквью-стрит. Я покажу.
Примерно через пятнадцать минут, на протяжении которых она показывала мне дорогу, дышала мне в ухо и нежно и мягко прижималась ко мне, мы свернули с бульвара Уилшир на Парквью и остановились перед крошечным домиком — не хватало только роз, чтобы он стал точь-в-точь как коттедж новобрачных. Глория сунула мне в руку ключ от входной двери.
— Входи.
— Послушай, мне же работать…
— Ох, да входи же. Все равно уже слишком поздно, какая сейчас работа! Или ты думал поехать домой и лечь спать?
— Думал и об этом.
— Ну, так перестань об этом думать. — Она лукаво улыбнулась: — Думай лучше обо мне. Поспишь утром, если захочешь. Мне нужна компания, а ты — компания.
— Ну…
— Входи же; я приготовлю тебе чего-нибудь выпить.
Черт возьми, я бы не отказался выпить.
Ее домик был очаровательный. Входная дверь открывалась в маленькую жилую комнатку с небольшой кухонькой налево в глубине. Рядом с кухней была дверь — вероятно, в туалет. Справа — еще одна комната, в которую вела не дверь, а плотная темно-синяя портьера или занавеска из тяжелой материи, укрепленная на кольцах, нанизанных на металлический стержень. Портьера была задернута не до конца, и внутри я видел большой туалетный столик с огромным зеркалом и спинку кровати. Спальня. На туалете стояли две фотографии; на одной был незнакомый мне человек, на другой — некто, весьма похожий на Виктора Пила. Фактически, это и был Виктор Пил.
