Гроза запахнула рубаху на груди и быстрым шагом, едва удерживаясь, чтобы не побежать, вышла вон. Все тело пылало, кожа хранила запах князя. А перед взором стоял сизый туман его глаз. Только по пути она вспомнила, что нож так и сжимает в руке — тогда убрала в плотный дубленый чехол. Прибежала в горницу и начала бестолково метать вещи в большой заплечный мешок. Знала теперь, что Беляна не заплутала в лесу. Не сгинула по воле духов заблудших или лешего самого. Не утопла в реке, не провалилась в овраг.
Она просто сбежала. От того напора, с которым Владивой делал в своей жизни все: рубился ли за земли, любился ли в постели, стремился ли выдать дочь замуж за того, кто был ему в зятьях удобней. Он задавил дочь своей волей. Невольно заставил Сению лечь под другого, лишь бы только понести ребенка — и быть в покое. И Грозу сжимал в тисках все сильней. Ударял молотом своего желания, раскаляя ее добела, вынимая из глубин тела тяжелое, как туча перед бурей, вожделение. Чтобы выковать из нее то, что было ему нужно. Чтобы сама захотела стать его до конца — и некого винить.
Она остановилась и заставила себя успокоиться — хоть немного. Вытрясла все вещи из мешка и уложила вновь, отбросив ненужные. Дело пошло гораздо быстрее. Даже удалось и ларь с украшениями затолкать на самое дно. И кошель, в котором позвякивало не так уж много кун серебром: да на дорогу хватит.
Нынче вновь тепло стало, но Гроза укуталась посильней, и платком укрыла рыжие свои вихры — совсем тщанием. Пронеслись снаружи шаги чепядинок и их встревоженные голоса: сейчас все в детинце за пропавшую княженку беспокоились. Дождалась, как все снова стихнет, и опрометью понеслась из своей горницы — вниз по всходу и во двор. Не оглянулась. Окольными тропками — к воротам, слушая гомон дружинников в стороне и боясь наткнуться хоть на кого-то из них: не отпустят тогда. Стражники только мельком на нее посмотрели: всех сейчас больше пропажа Беляны занимала.
— На торг, — бросила она ближнему гридю, не уточняя, зачем ей сейчас туда понадобилось.
Не помня себя от страха, Гроза прошла через посад — к дальним кругам, все больше теряясь в толпе, шуме и запахах, что обхватили со всех сторон. Погромыхивали под ногами бревна мостовой. Хрустела ореховая шелуха. Толкались люди, на которых Гроза неосторожно налетала то одним плечом, то другим. И как-то не думалось, как она одна дальше будет. Как этот путь пройдет без подмоги, без родичей, без подруги, которая бросить ее решила вот так: ни слова не сказав. Беляна, Беляна… Но казалось, сейчас хоть волку в пасть — а все равно лучше будет, чем в детинце остаться.
