2
Петровна слушала рассказ мальчишки и молчала, чувствуя как тает с каждым словом надежда вернуться домой. «Кажется, где-то в сумке был корвалол», — подумала Петровна. Но тут Алмус огорошил ее новой порцией информации, и мысль о корвалоле была отринута. «Нет, не дождетесь!». Умирать в незнакомом мире Петровна не собиралась. Не для того она боролась за свое место под солнцем и распинывала жизненные трудности, чтобы бесславно сдохнуть не пойми где. «Нет уж! — думала она, пока мальчишка вываливал на нее новые шокирующие подробности. — Зинаида Петровна Макарова этому миру не по зубам, и не такое переживала!». Собрав волю в кулак, она молча переварила информацию, а затем заявила притихшему Алмусу:
— Ясно. А теперь марш за сумкою! Живо!
«Что же такого ценного в ее сумке, раз она так о ней беспокоится?» — думал Алмус, спускаясь в подвал. И по дороге обратно, пыхтя под тяжелой ношей, тоже думал, но только безрезультатно. Нет, в сумку он, конечно, заглянул, но ответов не нашел. Обнаружил помимо так называемых помидоров еще какие-то длинные зеленые штуки, трогать их не рискнул, вдруг ядовитые. И лишь на последних ступеньках его пронзила мысль, ужасная в своей простоте. Задыхаясь от страха, он рванул на кухню… однако, самоубитого тела там не оказалось, Бабазина, живая и здоровая, деловито расставляла посуду на столе.
— А вы это чего? — растерялся Алмус.
— Чего-чего, обедать будем, — заявила та. — Принес? — взгляд ее переместился на сумку. — Вот и хорошо, сейчас салатика сделаю. У тебя соль есть?
— Да, вон там, — Алмус указал на покосившийся настенный шкафчик.
Бабзина с брезгливостью потянула за ручку и, обозрев содержимое, осуждающе произнесла:
— М-да, подзапустил ты, дружок, хозяйство. Ну ничего, дело поправимое, после обеда разберемся. Нож у тебя где?
— В ящике стола, — ответил Алмус и на всякий случай отошел подальше.
Опасения оказались напрасными, и вскоре на столе воздвиглись две тарелки с нарезанными овощами (зеленые длинные штуки тоже оказались съедобными). Бабазина затребовала масла, его в доме не оказалось, но и так обошлись.
Не без опаски приступал Алмус к обеду. Однако вид жующей старушки его успокоил, он рискнул попробовать — и незнакомая пища пришлась по вкусу.
— Ну а теперь, дружок, время уборки, — сообщила гостья, когда тарелки опустели. Доставай ведро, тряпку — и вперед. Если уж ты притащил меня в этот мир, изволь создать человеческие условия, иначе в этой грязище я задохнусь.
