- Почему вышел из строя?
Скрывать нечего, тем более и сам бы хотел знать, что за сука поспособствовала вылету пред ясны очи немецкого офицера:
- В спину толкнули.
- Кто?
Вперёд протиснулся здоровенный детина из тех, кого называют "кровь с молоком". Рядовой красноармеец. Не знакомый. Во всяком случае, именно сейчас вижу в первый раз. И тоже на лицо истинный ариец, но много крупнее фашиста. Жопа только шире плеч, а так вполне справный боец.
- Он коммунист, господин офицер! Даже больше, он комиссар! В сороковом году у нас в Каунасе...
Ага, значит я из кадровых, и успел поучаствовать в присоединении Прибалтики. В её добровольном вхождении в состав Советского Союза, так сказать. Но про Каунас всё равно ничего не помню.
- ... ещё он служил в комендатуре и принимал участие в арестах недовольных их властью.
Врёт, наверное. Насколько знаю, арестами занималось НКВД, а я к этому ведомству отношения не имею. Петлицы у меня зелёные, так что... Мля... пограничник же! Вот влип.
- Обманывать плохо, - немец зло прищурился, но смотрел почему-то на литовца. - Попытка сведения личных счётов руками доблестной германской армии должна караться. Да, караться! Встаньте в строй, старший сержант Башаров, а вас, господин из Каунаса, я попрошу остаться.
Чёрт возьми, что не так в интонациях этого голоса и почему пропал акцент? Впрочем, разве это интересно?
Я вернулся к остальным пленным, заняв место в первой шеренге, и услышал шёпот за спиной:
- Повезло тебе, старшой. Думал, зря тебя целых четыре дня контуженного тащили - сейчас грохнут, и всё. Чувствуешь-то себя как?
- Хреново, - отвечаю не оборачиваясь. - Не покойник, но близко к тому.
- Понимаю... только-только в сознание пришёл, а тут такое. Слушай, ты и вправду в Каунасе был?
- Да откуда знаю? Так приложило, что кроме имени и звания вообще ничего не помню.
- Бывает, - согласился невидимый собеседник. - У нас в финскую командира взвода накрыло близким взрывом, он даже говорить разучился.
- Комиссовали?
- Нет, через неделю в санбате умер.
Зачем я что-то спрашиваю? В моём личном бреду не должны умирать никакие командиры взводов.
- Смотри, старшой, что делается-то...
Тем временем добровольного фашистского прихвостня отвели в сторону, но не очень далеко. Пятеро фрицев вскинули винтовки, и по команде офицера стрельнули. Деловито так и без всякого пафоса, что, по моему мнению, просто должен присутствовать при расстреле. Приговор там зачитать или последнее слово предоставить... Нет, пустили в расход буднично, будто исполняли работу. И ни радости на лицах, ни угрызений совести.
