– Он в раке[6] и трахается. И точка, – сказал Коннор с извиняющейся улыбкой.
Мои щеки вспыхнули. – Рак? – Слышала об этом термине, когда читала о регби, но забыла, что он означает.
– Это когда они все обнимаются, – подсказала Фиона, сердито глядя на Коннора, подходя к нам. – Следи за своим языком. Моя сестра не такая, как я. У нее чувствительные уши.
Я фыркнула. Обо мне многое можно было сказать, но уж точно это. Никогда не была нежным цветком.
Коннор подмигнул мне, когда Фиона отвернулась. Затем обнял ее за талию и притянул к своей груди для крепкого поцелуя. Я взяла корзинку с хлебом и вернулась к столу, не желая смотреть, чем они занимаются. Ее слова о массаже ягодиц еще некоторое время будут преследовать меня.
Я опустилась на один из садовых стульев, глядя на безоблачное летнее небо Сиднея.
Он трахает и в р аке.
О Боже, во что я ввязываюсь? Затем закрыла глаза, смена часовых поясов догоняла меня. Мне нужно несколько часов, чтобы выспаться.
Мягкие шаги заставили меня снова открыть глаза.
Фиона села рядом со мной с понимающим выражением лица. – Не волнуйся. Ксавье и пальцем к тебе не прикоснется. Ты не в его вкусе.
Я посмотрела на свои изгибы и пожалела, что проглотила третий кусок хлеба. – Почему же?
Фиона осторожно положила в рот кусочек манго – ее вариант закуски. – Слишком много усилий. Ксавье предпочитает, чтобы все его «завоевания» были легкодоступными и незамысловатыми. Ты – ни то, ни другое.
– Откуда тебе знать? Может, я изменилась? – Мне пришлось улыбкой смягчить нотку горечи в своих словах.
Фиона помолчала, потом отвела взгляд и вздохнула. – Знаю, что было нечестно оставлять тебя разбираться с папой одной, но мне просто нужно было уехать…
Оставить прошлое в покое было труднее, чем мы обе хотели. Я сделала глоток воды, чтобы собраться с мыслями. – Ты так и не объяснила, почему сбежала.
– Я не убегала... – глаза Фионы нашли Коннора, который все еще смотрел за барбекю, но время от времени бросал любопытные взгляды в нашу сторону. – Просто застала Эйдена в постели с Пейсли через несколько недель после похорон мамы.
Я поперхнулась водой во рту. – Почему ты мне не сказала?
Эйден был первой любовью Фионы, ее школьным возлюбленным с пятнадцати лет, а Пейсли – лучшей подругой.
Она пожала плечами. – Я была унижена. Не хотела, чтобы люди узнали об этом. А ты горевала о маме.
– И ты тоже, Фиона.
– Знаю, – призналась она.
– Ты пошла с ним на выпускной бал.
– Как я уже сказала, хотела соблюсти приличия. Но после этого просто захотела уехать.
