Вот он, самолёт образа тысяча шестьсот какого-то года: приткнулся у бережка преспокойненько. Двое босых мужиков отнюдь не богатырского сложения в закатанных штанах, сидя на краю жердевого настила, увлечённо играют в кости, поочерёдно пристукивая стаканчиком по подложенному куску кожи. Вода тихо плещется по толстым деревянным плахам полупритопленных бортов и пропитывает давно потемневший провисающий канат.
- Эй, на пароме! Чего сидим, кого ждём? Нас? Так уже дождались!
Дядьки неторопливо поднялись, скидывая колпаки, дежурно поклонились:
- Здрав будь, боярин! Угодно в Заречье слётать? Так мы мигом! Со всем нашим старанием по твоей воле!
- Как стоите, смерды! - Похоже, Зернину не понравилось слишком вольное, на его взгляд, поведение перевозчиков. - Великий Государь перед вами! Ишь, распустились!
- Госуда-арь?! - Бухнулись мужики на колени, закланялись, касаясь земли. - Смилуйся, прости, Великий Государь! Не признали! Как же так вот - явился неведомо, без бояр, без рынд, без поезда?! Мы людишки мизинные, зрим тебя впервой!
Ну, прямо как стрельцы давеча. Что за порядки такие: на карачках ползать? Надо будет с этим делом как-то радикально разобраться. Но - позже. Не до того: того и гляди сожгут и с пушки стрельнут.
- Подымайтесь-подымайтесь! Довольно поклоны бить! Недосуг нам: в Стрелецкую слободу спешим. За сколько отвезёте?
Начавшие было вставать паромщики вновь кинулись на колени:
- Смилуйся, Великий Государь! Да разве можно с Помазанника плату требовать! То нам честь великая, и чадам нашим, и внукам-правнукам!
- Я кому сказал: подымайтесь! Звать-то вас как?
- Епишка я, холопишко твой, Великий Государь, из черносошных. А это - брательник мой меньшой, Сысойка. Попустительством Господним перевоз тут содержим для людишков.
- Ну, раз перевоз держите, так перевозите. Сколько ждать-то можно?
- Слушаем, Великий Государь! Изволь на самолёт ступить своей ноженькой! Епишка, убей тебя гром, ну-ка, устели рядном, дабы Димитрию Иоанновичу сапожек не намочить! Да жи-ив-во!
Ну, рядном, так рядном. Раз тут принято о царях заботиться - ничего не поделаешь. Дождался, пока тот мужик, что помоложе, приволок из-под соседнего навеса свёрнутую рулончиком мешковину и покрыл ею жердяную палубу парома.
- Ну что, стрельцы, пошли, что ли!
Как только наш маленький отряд оказался на борту плавсредства - хотя ещё вопрос: можно ли считать 'бортами' простые неструганные перила вроде тех, которыми снабжают в наших деревнях мостики через ручьи - держащие самолёт на привязи верёвки были сдёрнуты с вбитых в берег колышков. С натугой навалились на шесты паромщики, отправляя нас в плаванье в Замоскворечье.
