Но это была кратковременная всепожирающая вспышка ненависти.
Мне нужна другая.
Медленная, стягивающая глотку плетью, тянущая за собой. Чтобы девушка сходила с ума от желания убить меня. Мечтала только об этом.
Это было неправильно. Я нарушал одно из своих негласных правил, где считал отрицательные эмоции дурным рычагом. Но Лоренс был прав.
Да, эта женщина сейчас воздействовала на меня своей легкой резкой злостью слишком опьяняюще. И я позволил себе действовать так, как хотелось именно в это мгновение.
Один из кинжалов вышел из-под контроля, я не успел отвести его в сторону. Лезвие надрезало нежную кожу пониже колена. Темная кровь потекла вниз, пачкая юбку платья и ковер.
— Смотри мне в глаза, Талиана! — рявкнул я, подаваясь вперед. Сейчас злился не столько на нее, сколько на себя.
Она дернулась, зашипела от боли. И повернулась ко мне лицом.
А я ведь даже не сразу заметил, что она нарушила мой приказ, отвернулась. Разорвала зрительный контакт.
— Продолжай, — прошипел я. — Продолжай танцевать для меня.
Она распиливала меня взглядом на части, я практически ощущал это кожей. Но противиться не посмела.
И хорошо. Умный противник, который тебя ненавидит, — это даже интереснее, чем вспыльчивый и глупый.
Талиана продолжала танцевать, подпускала к себе кинжалы и уклонялась от них. Слегка припадала на раненую ногу, но от этого ее движения не стали скованнее или хуже.
Наоборот, казалось, что после такого укола реальности она отдала себя полностью этой игре с опасностью. Мягко поднималась на носочках, соблазнительно прогибалась и холодно смотрела мне в глаза.
Смотрела, но не видела.
В какой-то момент Талиана повернулась слишком медленно, клинок проскользнул в опасной близости к обнажённому плечику. Покачнувшись от усталости, она осела на ковер, инстинктивно прикрываясь руками.
Но мелодия замолчала за мгновение до ее поражения. И ножи тоже уже лежали на полу. Напоминали в лучах луны осколки звезд.
— Как же давно я мечтал увидеть тебя перед собой на коленях, Талиана Арвалэнс, — медленно протянул я, оказываясь рядом с девушкой и вздергивая ее подбородок вверх. — Ты даже представить себе не можешь, как давно я об этом мечтал.
Она молчала. Только с пальцев в разные стороны разлетелись несколько слабых искорок.
— Неужели тебе нечего мне сказать? — хмыкнул я, пытаясь отыскать эмоции во взгляде. — Или наконец научилась покорности?
Я пытался задеть. Надавить на те чувства и ту память, которая должна была остаться у принцессы. Проснуться.
