Что он о нем помнит? Практически, ничего! То есть, даже не практически, а совсем ничего.
Вроде, был такой, и всё. Стоп! Что-то такое про Шуйского он слышал, когда был на экскурсии с Аленой в Оружейной палате. Жаль только слушал вполуха… Точно! Царем он был! Кажется, последним, перед Романовыми…
Ярослав поднял глаза на князя.
— Сказывают, могуч ты, князь, и силой, и умом.
Не ахти какая характеристика, конечно, но для затравки — пойдет.
— Про то я и сам знаю, — отмахнулся Шуйский. — Ты мне поведай, что про меня говорят во временах грядущих! Какая судьба меня ждет?
Вон что. Каким-то образом, хитрый лис пронюхал про его откровения и, в отличие от Годунова, поверил им. Что это означает? С одной стороны, это хорошо, так как князь может оказаться полезным, если суметь завоевать его расположение. С другой… Кто его знает, как он намерен с ним поступить?
— Велика судьба твоя, князь, осторожно сказал он вслух. Подумав, добавил: — Быть тебе царем русским!
По алчно вспыхнувшим глазам князя он понял, что тот хотел услышать именно такой вариант.
— Как же сбудется сие? — дрогнувшим голосом спросил Шуйский. — И скоро ли?
Ишь, шустрый. Ярослав не мог понять, какие чувства вызывает у него князь. Была в нем и подкупающая открытость, и, вместе с тем, скрытая угроза.
— Про то в деталях не ведаю, — он старался отвечать в тон. — Подробно, то есть. Но это произойдет непременно. «Должно произойти», — подумал он про себя.
Лицо Шуйского разочарованно вытянулось.
— Не много ж толку с таких пророчеств, — бросил он. — А Муха сказывал, ты многое знать должен!
Ярослав пожал плечами. Муха, значит. Дьяк, оказывается, был не так прост. То-то он выгородил его тогда перед Годуновым…
Шуйский, очевидно, расценил его молчание, как нежелание говорить и заметно заволновался.
— Доверься мне, волхв! — зашептал он, наклонившись к Ярославу. — Если поможешь мне — большим человеком сделаю! Десницей моей будешь, на золоте есть и пить, боярство пожалую! Не пожалеешь! А без меня — пропадешь! Где бы ты сейчас был? На дыбе! А, может, и в колесе, или на колу… Кто тебя от пыток лютых избавил? А у Семёна нрав переменчивый — сегодня помиловал, а завтра и осерчать может. Оком повести не успеешь, как обратно в темнице окажешься, только заступиться некому уже будет…
Ярослав мысленно усмехнулся. Гладко стелет, однако. И про камушки подложить тоже не забыл — намек был вполне прозрачным.
— Чего же ты хочешь знать, князь? — спросил он вслух.
