— Ехали мы с купеческим обозом, — начал Коган, — и на тракте напали на нас люди лихие, повязали и полон взяли. Там и царевну встретили, многая лета живота ей…
— Врешь, щучий потрох, жидовье отродье! — вдруг рявкнул Симеон, с размаху треснув кулаком по столу. — Не было вас ни на каком тракте, ни с обозом единым! Сей душегубец, — он кивнул в сторону вытянутого на дыбе тела, — Афонька Петров, свидетельствовал, что царевну они захватили с вами вкупе! Ты же, нехристь лукавая, в колдовской обряд ее вовлечь пытался!
— Подвтерждаеши ли сие? — повернулся боярин к дыбе.
— Истинный крест! — прохрипел разбойник. — Ахти, боярин, Симеон Никитович, смилуйся вмале! Дозволь ослобонить веревки — боюсь, Богу душу отдам!
— Отдашь, вестимо, — согласился тот. — Претерпевый же до конца спасен будет, глаголет Писание.
— Так что, жидовин, скажешь на сие? — обратился он к Когану. — Будешь ли далее отпираться, аще правду поведаеши?
За его спиной раздалось деликатное покашливание.
— Мыслю, боярин, что знаком мне лекарь сей, — промолвил человек, стоящий у стены.
Он задумчиво разглядывал Когана, теребя рыжеватый ус.
— Вспомнил я, где его видывал раньше, — сообщил он. — При дворе шведском в Стекольне, у короля Карла дохтуром он состоял, прозывался Яганом Костериусом.
— Вона как! — усмехнулся боярин. — Стало быть, в Стекольне? Далече от Тулы!
— И мужика этого рожа мне знакома, — продолжал рыжеусый, кивая на Евстафьева. — На конюшнях царских прислуживал, в аккурат перед отъездом царевны на богомолье его там видел.
Ярослав мысленно присвистнул. Получается, не только Ирина, но и все они заняли места каких-то реальных современников. Судя по озадаченному выражению лиц Когана и Михалыча, это известие их также ошарашило.
— Молодец, Муха! — похвалил боярин. — Добрый глаз у тебя! А про этого ученика что скажешь?
Ярослав встретился взглядом с рыжеусым. Очевидно, они недооценили его присутствие тогда, в карете. Что он мог слышать из их разговора? Да практически всё…
— Нет, Симеон Никитич, — качнул головой Муха. — Этого не признаю. Но имею соображения.
— Выкладывай, — усмехнулся боярин. Он явно наслаждался процессом, словно сытый кот игрой с мышью, чья судьба заранее известна.
— Гостей, известно, по одежке принимают, — сообщил Муха, прищурившись. — А сей ученик, по словам разбойника этого, носил зипун зело странный, с гербами незнакомыми. Вот, изволь подивиться.
Ярослав только сейчас увидел, что за столом боярина на полу лежала груда тряпья, а среди него — желтый медицинский ящик, красно-синяя реанимационная сумка и дефибриллятор.
