Коган пожал плечами.
— Однако, реальность — вот она, — напомнил он. — Вот только наслаждаться ею, боюсь, нам осталось недолго.
— Но ведь должен быть способ вернуться! — Ярослав отошел от решетки и опустился на солому рядом с Коганом. — Если мы как-то перенеслись сюда, значит, можем перенестись и обратно!
Коган покачал головой.
— Одно не обязательно следует из другого, — заметил он. — К тому же, мы не имеем ни малейшего представления о том, почему это произошло.
— Бабка! — Ярослав нахмурился, напрягая память.
Что она говорила ему тогда, перед разрядом?
— Она просила вернуть крест! Её крест, который пропал, понимаете? — он заторопился, стараясь не упустить мысль. — Я помню точно, что утром он у неё еще был, я ведь его снять пытался… А потом пропал — она даже в полицию звонила! И возраст — изменился!
— Полагаешь, это как-то связано? — спросил Коган.
— Ну, смотрите, — Ярослав принялся загибать пальцы. — Сначала ей было семьдесят пять — на пленке была запись! Я тогда подумал, что что-то напутал, но все так и было! Потом стало — восемьдесят пять. И, когда она уже умерла — девяносто пять!
— То есть, возраст менялся в большую сторону, — подытожил Коган. — И что?
— Значит, что-то изменилось в прошлом!
Ярослав взволнованно взмахнул рукой, забывшись, резко выпрямился и снова ударился головой.
— Она знала, что с ней что-то не так, — продолжил он, потирая ушибленный затылок, — тогда, в первый раз она говорила, что «они что-то сделали»! А потом у неё исчез крест, изменился возраст — то есть, изменилось ее прошлое!
Коган задумчиво почесал подбородок.
— Звучит логично, — признал он. — Но кто эти «они»? И что они сделали? Убили её предка?
— Крест, — уверенно сказал Михалыч. — Дело в нём! Не зря бабка его в руках держала! Нужно разыскать его и вернуть ей.
— Как вернуть, Василий Михайлович? — спросил Коган. — Если вы подзабыли, Беззубцева, во-первых — умерла на наших руках, во-вторых — еще не родилась.
— Значит, надо искать кого-то на неё похожую, — не сдавался Михалыч. — Вон, Сильвестров, тоже еще не родился, а сам тут как тут!
— Осталось дело за малым, — невесело усмехнулся Коган. — Найти крест, найти похожую бабку, и, самое главное, умудриться протянуть до этого момента.
Он заложил руки за голову и уставился в потолок.
— Семнадцатый век… В те, то есть — эти времена и местным-то было непросто выживать. А уж наши шансы… — он махнул рукой.
— Ничего, Давид Аркадьевич, — бодро отозвался Михалыч, — прорвемся! Верно, Ярик?
