— Где?
— Да вот же, прямо перед нами!
— Откуда оно взялось? Вы что, на газон какой-то свернули?
— Да бог с вами, Давид Аркадьевич, куда я мог свернуть, если мы и пары метров не проехали?!
— Тогда откуда тут дерево?
— Не знаю!
Евстафьев начал выворачивать руль, по боковому стеклу хлестнули ветки.
— Это что — ёлки? — изумилась Ирина. — Мы вообще где едем?
Машину тряхнуло, она подалась немного назад и остановилась.
Евстафьев дернул ручник и вышел наружу, хлопнув дверцей.
Коган покачал головой. — Ну и метель! Первый раз такую вижу в Москве в апреле месяце!
Ярослав пытался разглядеть за окнами хоть что-то, но там было темно и кружились густые хлопья снега.
Снова хлопнула дверь — Евстафьев плюхнулся на сиденье. В его бороде таяли снежинки.
— Что там, Василий Михайлович? — Коган с тревогой вглядывался в застывшее, словно маска, лицо водителя.
Тот посмотрел на него, будто видел впервые.
— Может, я и вправду чокнулся, — слабым голосом сказал он, — но хотите — верьте, хотите — нет, а мы с вами — в лесу!
В машине воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным гудением двигателя.
— Как это — в лесу? — оторопело переспросил Коган.
Вместо ответа Евстафьев уставился на маленькую дорожную иконку, прикрепленную к приборной доске и, крестясь, зашевелил губами.
Коган с Ириной обменялись быстрыми взглядами.
— Я, пожалуй, выйду, посмотрю сам, — осторожно сказал Коган, едва заметно кивнув Ирине на водителя.
Евстафьев лишь тряхнул седоватой головой.
Ярослава охватило странное чувство ирреальности происходящего, словно все это происходило с кем-то другим, или во сне. Он даже сделал усилие, чтобы проснуться, зажмурился, потряс головой, но, открыв глаза, увидел все те же белые стенки салона автомобиля. Из неплотно прикрытого окна сквозило холодом и залетали снежинки.
Он вцепился в ручку двери, и, навалившись, толкнул в сторону. Ветер швырнул ему в лицо пригоршню колючего снега. Снаружи было темно, и только в свете фар виднелись серые кривые голые стволы деревьев, заполнявшие пространство перед бампером. Сугробы у их оснований мерцали золотыми и серебристыми огнями. Коган, похожий на неуклюжего снеговика, неловко топтался рядом, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.
До Ярослава донесся приглушенный вскрик из-за спины — Ирина, круглыми от изумления глазами смотрела на лес, поднеся ладонь к губам.
Ярослав сделал шаг. Снег хрустел под ногами, и звук этот казался необычно громким.
— Давид Аркадьевич!
Коган медленно обернулся. На его лице застыла смесь удивления, растерянности и недоумения.
