— Василий Михайлович, — Коган покачал головой. — Вы что, всерьез полагаете, что мы сможем здесь долго протянуть?
— А чего ж нет? — удивился Евстафьев. — С такими-то связями, и нашими знаниями! Да мы всю Русь-матушку перевернуть сможем!
— Да-да, вам только точку опоры дай, — пробормотал Коган. — Только боюсь вас огорчить, но положение наше крайне шаткое. Борис жив только потому, что мы оказались здесь. А это означает, что кое-кому наше вмешательство может быть крайне неуместно. Нам нужно искать пути возвращения.
— Так ведь все-равно сейчас никаких планов, — резонно возразил Евстафьев. — Вот отыщем Ярослава и крест — тогда и думать будем!
— Если отыщем, — вздохнул Коган.
Дверь отворилась, и в комнату, неслышно ступая, вошли две женщины в черных монашеских одеяниях в сопровождении священника.
Коган с Евстафьевым переглянулись. Вошедшие степенно перекрестились на образа, после чего священник, настороженно косясь на Когана, объявил, что инокини Пелагея и Евфросинья будут ухаживать за государем и помогать лекарю Ягану в его трудах.
Благословив всех на прощание крестом, поп торопливо вышел.
— Доброго здоровья, матушки, — оживился Евстафьев, откладывая в сторону недоеденный пирог. — Перекусить с нами не изволите ли?
— Благодарствуем, отец, — слегка окая, ответила старшая, смерив Евстафьева суровым взглядом. — Потрапезничали уже.
Монахиня уверенно двинулась к царскому ложу. — Ох, Матерь Божия! — врывалось у неё. Качая головой, она разглядывала лежащего Годунова. — Никак, удар?
— Инсульт! — со знанием дела пояснил Евстафьев.
Он обернулся к Когану и недоуменно нахмурился.
Реаниматолог замер неподвижно, не сводя глаз со второй монахини, робко стоявшей поодаль, не смея поднять глаза.
— Давид Аркадьевич? — позвал Евстафьев.
Но Коган, казалось, не слышал его.
— Настасья! — выдохнул он.
Услышав это имя, девушка вскинула голову и уставилась на Когана широко распахнутыми глазами.
— Инокиня Евфросинья, — испуганно пролепетала она. — Но… откуда вам мое мирское имя ведомо?
— И то правда! — Пелагия подозрительно глянула на Когана. — Откуда тебе, лекарю чужеземному это известно? Али встречались раньше?
— Н-нет, — после паузы тихо ответил Коган. — Не встречались… Обознался я.
— Ну, а коли обознался, Яган, или как тебя там кличут, то хватит рабу Божию смущать и пора за дело браться, — отрезала Пелагия.
— Да, конечно… — Коган, моргнув, отвернулся, поставил на столик чашку со взваром и подошел к кровати.
Пелагия настороженно рассматривала венозный катетер в руке царя, пластиковые бутылки с растворами и шприцы.
