Коган кивнул. — Неудивительно. Около пятнадцати лет назад, если я не ошибаюсь, в городе Угличе загадочным образом погиб младший сын Ивана Грозного. Что произошло на самом деле — никто до сих, то есть — до наших пор не знает. Принято считать, что это было убийство, за которым стоял Борис. Но есть и другая точка зрения — несчастный случай в результате эпилептического припадка. Якобы, мальчик играл с ножом и поранил себе горло во время приступа.
Ирина с сомнением покачала головой. — Маловероятно.
— Скажем более — случай уникальный, — согласился Коган. — По крайней мере, в истории медицины это — единственный документальный случай такого рода. Все дело в том, что больные во время приступа не могут удерживать предметы — происходит расслабление мышц. Но в те — пардон, в эти времена об этом не знали. Кстати, главой следственной комиссии был Василий Шуйский, который и записал именно эту версию. Правда, позже он от неё отказался, но это было уже при Лжедмитрии.
— Шуйский… Его не было на пиру, сказался больным, — нахмурилась Ирина. — Ладно, разберемся с ним позже. Расскажите про Лжедмитрия.
— С ним тоже история темная, — вздохнул Коган. — По официальной версии, под этим именем скрывался беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев. Он объявился в Польше и каким-то образом вошел в доверие тамошней знати, и даже самому королю, выдавая себя за чудом спасшегося в Угличе царевича. Ему удалось убедить короля выделить ему войско для похода на Москву, позже к нему присоединились казаки и беглые холопы.
Коган замолчал.
— И что потом? — спросила Ирина, слушавшая с живым интересом. — Его схватили?
— Нет, царевна, — отозвался Коган, хмуря лоб. — Пока его войска сражались с царскими, в Москве умер твой отец. То есть — Борис Годунов.
Он вымученно улыбнулся. — Прости, Ириша, ты настолько убедительно смотришься в этом образе, что, на каком-то этапе я действительно почувствовал себя иностранным доктором, который говорит с русской царевной.
— Странно, — тихо пробормотала Ирина. — У меня было такое же чувство…
Она поёжилась. — Нужно убираться отсюда!
Взгляд ее упал на капельницу, раствор в которой подошел к концу. Она перекрыла её.
— Что было дальше, после смерти отца… царя, то есть? — спросила она не оборачиваясь.
— Самозванец захватил Москву, — после паузы ответил Коган. — Точнее, ему сдали ее бояре.
— А… его семья? Царица, Федор… и я?
— Ира, — Коган мягко взял ее за плечо и развернул к себе. — Ты — не она! И эта история — не та же самая, то есть — наше присутствие здесь может все изменить!
