– Лот ваш, господин Санников, – мне и видеть не нужно, подобострастная улыбка и без того чувствуется в голосе Гурина, – наверное, сам лично облобызал бы ему сейчас руки, а, может, и не только, если бы мог, – еще бы, за такую сумму!
– Я должен посмотреть ближе, – прерывает его не терпящий пререканий тон. – Ощутить, что покупаю.
– Конечно, конечно, – лебезит Гурин, а у меня темнеет в глазах. – Все, как пожелаете. – На все ваше право.
Я замираю, чувствуя, как в легких начинает резко не хватать воздуха, а ладони в миг становятся влажными и начинают нервно подрагивать, когда он поднимается со своего места.
И как я раньше не заметила, что он здесь, в зале? Его же невозможно не заметить, – Санникова везде много, где бы он ни появился – ощущение, что он сразу же заполняет собой абсолютно все пространство.
Но…
В зале было темно, это только меня выставили на свет.
И он точно не торговался за другие лоты – этот голос я узнала бы из тысячи, даже в самом бессознательном состоянии!
Пытаюсь совладать с собой и не закусить от волнения губы, когда его огромная фигура приближается ко мне, – здесь и в этом серебристо-сером костюме он выглядит так, как будто медведя слегка причесали и приодели, чтоб вывести в свет. Но медвежьи повадки и рычание никуда не делись и в любой момент он может просто раскидать всех вокруг.
Этот человек всегда вызывал безотчетный страх у остальных, – видимо, это на уровне рефлекса, который вопит о том, что от него нужно бежать и не связываться! Но стальные, будто расплавленное серебро, глаза, просто припечатывают, заставляя замирать на месте под тяжелым взглядом, пока по спине бегут мурашки.
Так и теперь.
Я стою перед ним, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться. А в голове включается красная лампочка « опасность»! Но сбежать я не могу и только судорожно сглатываю, тяжело дыша и впившись пальцами в тот самый край стола так, что они уже совсем побелели.
Какой шанс на то, что человек, которого я ненавижу всем сердцем и который обещал мне страшные вещи, меня не узнает? Ведь грим действительно изменил мое лицо…
Распахиваю глаза только когда слышу его дыхание, – оно обжигает кожу, смешиваясь с терпким запахом черного кофе и дорогих сигар. И еще чего-то такого, едва уловимого, мужского, резкого, – этот запах я бы тоже узнала из тысячи, как и его голос, будто полосующий каждым словом.
Все должно быть хорошо, – успокаиваю себя, вернее – пытаюсь успокоить. Он смотрит только на камни… Только …
