Никто из эльфов не показал эмоций, но у всех появилась одна и та же мысль.
Проклятые с-смертные!
* * *
Гномий священник аэр Кварри удовлетворенно посмотрел на невысокую стопку деревянных монет, лежавшую перед ним на столе. Двенадцать ориканов. Два фаэра. Пять — от человечки и семь — от эльфийского воина, который ее искал.
Неплохой доход.
Глупый гном продал бы девушку сразу. И получил бы от силы половину. Никто не станет платить хорошую сумму за то, что легко досталось. Гораздо лучше, когда ты продаешь что-то труднодобываемое, чтобы покупатель почувствовал, что не зря заплатил каждый ихуг. Тогда ты получишь полную сумму. Или даже сверх того.
Нет, моральное удовлетворение от того, что ты помог обмануть эльфа — хорошо. Но деньги — лучше.
Гномы на самом деле больше всего любят деньги.
* * *
— Что это?
Алиона с Заем выбежали на берег реки. Реки?
Перед девушкой тянулась длинная ровная полоса, по которой пробегали легкие волны колышащейся ветром травы. Да, именно травы.
— Травяная река, — против обыкновения спокойно ответил Зай. Устал, что ли?
— Это как?
— Это как река, только вместо воды — трава. Когда-то здесь текла река, а потом в ней поселилась ненгурт. Вот эта трава. Трава начала расти, а река — пересыхать, до тех пор, пока окончательно не превратилась в травяную. Эльфам пришлось перекрыть несколько рек, чтобы ненгурт не расплодилась дальше. Очень живучая зараза.
— И как же она отобьет нюх собакам?
— Запахом травы, — Зай протянул Алионе два широких древесных листа, — Возьми их, сверни в комок и засунь в ноздри.
— Зачем?
Зай свои листья уже впихнул в нос:
— Задем, чдо я даг згазал.
Девушка пожала плечами. Сказал, так сказал. Он — местный, ему виднее. Может, эта трава пахнет так, что отбивает нюх не только у собак…
— Чдо здоижь? Вберед!
Он схватил девушку за руку и зашагал вперед. Алиона вошла в «реку» и окунулась с головой.
Трава оказалась неожиданно высокой. Как можно было предположить, высота травы в точности соответствовала былому уровню воды в реке: у берега росли короткие стебельки, высотой ниже колена, а дальше стебли тянулись вверх на метра на три-четыре. Это при том, что «травины» выглядели одинаково — длинный стебель, толщиной в карандаш, покрытый короткими глянцевыми листочками и с небольшой розеткой на макушке. Эти самые розетки и составляли ровную, как стол, поверхность травяной реки.
— А мы не заблудимзя?
— Нед.
Трава росла не густо, пробираться сквозь нее было все равно что идти через заросли тростника. Под ногами зачавкала вода. Ноздри неимоверно зудели.
