Еще одним крупным шрамом является любовница Арамиса. Она в романе есть. Но ее нет. Нигде не называется ее имя, можно только догадаться о том, кто она такая. Можно предположить, что любовница была слишком сильно увязана в исчезнувшей интриге. Исчезла интрига — практически исчезла и любовница.
Возможно, такими шрамами являются настоящие имена Портоса и Арамиса, настоящее имя Миледи, исчезнувшие при правке. Хотя, может, и нет.
Есть и шрамы поменьше. Шкатулка Атоса с письмами, которая упоминается один раз и исчезает из действия навсегда, например.
Помимо «шрамов» и «ниток» Дюма оставил в тексте романа мазки грима романтизма. Любовь кардинала к королеве, к примеру. В изначальном тексте романа ее не было, ее вставил позднее Дюма в угоду романтикам, желавшим повсюду увидеть любовь и страсть и не желавшим думать, что политиками могут двигать и иные чувства. Посмотрим, к примеру, на начало главы «Осада Ла-Рошели» (11 глава 2 части). Вначале идет описание ситуации, политические цели кардинала, вполне серьезно описывается, зачем кардиналу эта крепость, потом вдруг — бац! «Ришелье, как всем известно, был влюблён в королеву; была ли для него эта любовь простым политическим расчётом или же она действительно была той глубокой страстью, какую Анна Австрийская внушала всем окружавшим её людям, этого мы не знаем, но, так или иначе, мы видели из предыдущих перипетий этого повествования, что Бекингэм одержал верх над кардиналом и в двух или трёх случаях, а в особенности в случае с подвесками, сумел благодаря преданности трёх мушкетёров и храбрости д'Артаньяна жестоко насмеяться над ним.
Таким образом, для Ришелье дело было не только в том, чтобы избавить Францию от врага, но также и в том, чтобы отомстить сопернику; к тому же это мщение обещало быть значительным и блестящим, вполне достойным человека, который располагал в этом поединке военными силами целого королевства.
Ришелье знал, что, победив Англию, он этим самым победит Бекингэма, что, восторжествовав над Англией, он восторжествует над Бекингэмом и, наконец, что, унизив Англию в глазах Европы, он унизит Бекингэма в глазах королевы.
Со своей стороны, и Бекингзм, хоть он и ставил превыше всего честь Англии, действовал под влиянием точно таких же побуждений, какие руководили кардиналом: Бекингэм тоже стремился к удовлетворению личной мести. Он ни за что в мире не согласился бы вернуться во Францию в качестве посланника — он хотел войти туда как завоеватель.
