Тамин продолжал душить Силаха, даже не глядя на него, впившись взглядом в меня, словно проникая в недра сознания своими жуткими серебристыми зрачками.
— Отпустите, пожалуйста, вы его задушите, — прохрипела я.
— Ты даже сейчас готова простить его, — отпуская хватку и с брезгливостью вытирая руку об штанину, процедил миаро.
Силах схватился за горло, сползая по стене спиной, глядя ошалелыми глазами то на меня, то на удаляющегося Тамина.
Я не могла поверить, принять, что все происходит на самом деле. Как он мог так с легкостью отвернуться от меня, поверить, что я бросила, что продалась?
Неужели не видит как меня трясет, раздирает изнутри на части?
— Ну что, убедилась? — ивин навис надо мной.
Схватил за плечи, заставляя запрокинуть голову немного назад, чтобы взглянуть ему в лицо.
А я стояла, глотая соленые слезы, что ручьем текли по щекам, щекотали нос и не понимала в ком сейчас разочаровалась больше.
Отступила назад, потом еще и еще и почти бегом вылетела из камеры, не разбирая дороги.
Меня тут же схватили охранники. Заломили за спину руки, лишив возможности двигаться, но грозный окрик Тамина заставил их отпустить меня.
— Это вы! Вы специально все подстроили! Ненавижууу! — закричала так, что у самой заложило уши.
Он схватил меня в охапку, разом оказавшись рядом, прижал к себе, шепча какие-то успокаивающие слова в макушку, а я колотила кулаками в его каменную грудь, чувствуя, как истерика лишает меня разума.
— Армила, приди в себя! Я всего лишь показал тебе изнанку твоего жениха, чтобы ты перестала его идеализировать. Неужели не понимаешь, что выйдя за него замуж, ты бы оказалась зависима от вот такого дерьма?!
Решение и ответ на вопрос пришли внезапно. Хоть мама и предупреждала меня никогда не делать в жизни скоропалительных выводов на основе эмоций, я все же не удержалась.
— Нет! — в один момент протрезвев и взяв себя в руки, твердо выпалила, уставившись на миаро.
— Что нет? — не понял он.
— Никогда, слышите, никогда я не стану вашей игрушкой, акхе, рабыней! Пусть лучше сгнию в тюрьме, на каторжных работах, но не позволю вам играть моей жизнью! И, раз заслужила, значит, понесу наказание!
Ивин остолбенел от такого заявления. Он явно не ожидал подобного исхода и сейчас просто завис истуканом, глядя на меня не моргая, поджав губы.
— Отведите меня в камеру, — обратилась к застывшим охранникам, что с немым удивлением на лицах наблюдали за происходящей сценой.
