Даже при его прищуренном взгляде можно было заметить, что радужка глаз стала меняться с серебристого на темно-серый, цвет грозового неба.
Миаро молчал и ухмылка медленно сползала с его лица. Воздух потяжелел и пространство между нами стало то ли сужаться, то ли искажаться. Опять какие-то их штучки, но я намерена была гнуть свою линию до конца, раз уж деваться некуда.
В ушах что-то зашумело, как при повышенном давлении, щелкнуло и затихло.
— Разве я тебе обещал что-то по поводу твоего друга? — Тамин говорил тихо, не повышая тона, но его слова молотком били в барабанные перепонки.
— Он не просто мой друг. Силах — мой жених!
Даже видя какую негативную реакцию вызывает Силах у миаро, я в этом призналась!
И… пожалела об этом!
— Жених, значит, — задумчиво констатировал ивин, не сводя с меня глаз.
Только у меня появилось стойкое ощущение, что сейчас он меня не видит. Смотрит сквозь, растворившись в своих мыслях.
— Да, мы росли вместе, дружили с самого детства и должны были пожениться. Из-за меня Силах попал в эту переделку. Когда неизвестные миаро приехали к нам на праздник, он не отпустил одну, настояв, что тоже поедет. Он любит…
— Нет! — словно кнутом хлестнул его ответ.
Тамин резко встал, отшвырнув с грохотом в сторону стул. Следом вскочила и я.
— Но почему? Я ведь готова…
— Что ты готова? Готова ради него пожертвовать собой? — рявкнул он так, что стекла в рамах задрожали.
— А вам не все равно ради кого я жертвую собой? Вы разве не этого хотите? — я сорвалась на крик, теряя остатки самообладания.
Как я смогу дальше жить, зная, что из-за меня жизнь друга пошла под откос? А что будет с его чувствами, когда станет известно, что невеста стала акхе и живет беззаботно у богатого миара под крылышком, особенно на фоне того, что Силаху грозит десять лет каторжного труда с последующей меткой позора уголовника? Не говоря уже о семье.
Тамин подлетел ко мне, хватая за плечи и хорошенько тряхнул.
— Я этого хочу, да! Очень хочу! Но меня бесит, что ты готова впрягаться и жертвовать собой ради того, кто ногтя твоего не стоит! — закричал он мне в лицо.
Воздух между нами буквально заискрил.
— Он стОит! Вы про него ничего не знаете и не смейте так говорить! Вы! Миаро! Что вы можете знать о любви и самопожертвовании? — бесцеремонно ткнула ему в грудь пальцем, распалившись до такой степени, что уже не могла больше контролировать свой гнев. — Он ради меня умереть был готов, а вы…
— А я за версту чую его продажную душонку, — резко отшатнулся от меня ивин.
