Вскоре приемный отец принес откуда-то черного щенка с белой грудью. Я всячески старалась завоевать его расположение, чтобы не получилось, как с рыжим псом. Приносила ему миску с едой, наливала воды, стараясь всякий раз ласково погладить его по жесткой черной шерсти. Я бы и на цепь его сажала, да тетка все твердила, что щенок меня искусает. Через несколько месяцев он превратился в огромного сильного пса, но привычки у него были точь-в-точь как у рыжего, — никого близко не подпускал. Однажды, когда я вернулась домой из школы, пес, гремя цепью, бросился ко мне. Может, он и не хотел меня укусить, но я с перепугу закричала не своим голосом.
«Чего ты кричишь, глупая? Собака же привязана!» — напустилась на меня выбежавшая из юрты тетка. У нее частенько бывало недоброе лицо, но на этот раз оно почему-то показалось мне особенно злым, и я долго не могла успокоиться. Может быть, именно тогда я отчетливо поняла, что приемные родители меня не любят, а главное — что я не люблю их, а это было уже совсем плохо.
С того дня я перестала ухаживать за собакой и, когда поблизости никого не было, украдкой грозила ей пальцем. Теперь у нас с ней дружбы быть не могло.
Я училась уже в седьмом классе. Однажды в воскресенье я залежалась в постели позже обычного. Родители уже встали и кормили своего приемного сына. Мне вставать не хотелось, и я продолжала лежать, укутавшись одеялом и делая вид, будто сплю. Вдруг скрипнула дверь, и вскоре я услышала знакомый женский голос — оказывается, пришла соседка.
«А ты, милая, очень хорошо выглядишь, — сказала она, обращаясь к матери. — Видать, детки тебе на пользу. Тебе больше двадцати пяти и не дашь. Я же после второго ребенка в старуху превратилась».
Адиа громко вздохнула:
«Это я с виду такая. А вот после рождения сына врачи сказали, что детей у меня больше быть не может. Да и роды у меня тяжелые были, я поскользнулась и упала, вот и родила преждевременно».
Мне было противно слушать притворно жалобный голос тетки, я чуть было не фыркнула от отвращения, но все-таки кое-как сдержалась. Однако и тогда я не могла понять всего.
Однажды мы с теткой были дома одни — приемный отец почему-то не пришел обедать. И вдруг тетка необычно ласково сказала:
«Подойди ко мне, дочка».
Этот тон поразил меня больше, чем любая ругань, к которой я уже привыкла. Я подошла.
«Подержи братишку на руках». Она наклонилась над коляской, взяла мальчика и дала его мне.
«Смотри, дочка, если кто спросит тебя о малыше, говори, что его родила я. Ни в коем случае не проболтайся, что он приемный».
