«А теперь я уже взрослый, и многое в моей жизни изменилось. Как хочется стать настоящим шахтером! Да ведь и у Даланбаяра было трудное детство, разница между нами лишь в том, что ему не пришлось батрачить. Но он, как и я, — сирота. Мать у него умерла, отец куда-то пропал. Только характер у Даланбаяра трудный, уж очень он вредный и задиристый», — с сожалением думал Бадрангуй. А ведь они могли бы стать верными, надежными друзьями.
Закончив погрузку, Бадрангуй с удивлением отметил про себя, что серая лошадь сделалась черной от угольной пыли. Если бы рассказать об этом в худоне, ни за что не поверили бы. Вот китайцы запрягают лошадей в повозки; он видел в городе, как в одну повозку набилось множество народу, бедняга лошадка никак не могла сдвинуться с места, а кучер настегивал ее кнутом. Монголы же прирожденные всадники. В этих местах лошади более крупные, чем на родине Бадрангуя. Могучая грудь, длинные ноги. На такой можно всю степь одним махом обскакать.
— Ну-ну, пошевеливайся! — послышался голос Даланбаяра, а вскоре показалась и лошадь.
— Ты чего разорался? — вступился за лошадь Бадрангуй. — Плохо идет — значит, устала. Лошадь — существо бессловесное, бесхитростное, есть силы — работает, нет — значит, не может. Не умеет бедняга сказать, что устала.
— Так-то оно так, — согласился Даланбаяр. — Но не могу же я сам вместо нее в тележку впрячься! И когда только смена кончится? Бросили нас тут одних. А случись какая-нибудь беда, никто и не узнает!
— Не скули! Вот догорят свечи, и смена кончится. Уже совсем немного осталось.
Спокойствие и рассудительность приятеля благотворно подействовали на Даланбаяра — теперь он уже добродушно понукал усталую лошадь, но она по-прежнему стояла на месте. Работавшие на погрузке шахтеры, заждавшись Даланбаяра, решили узнать, в чем дело.
— Что случилось? Почему не едешь за углем?
— Лошадь, видать, до смерти устала, никак не хочет идти.
Подбежал десятник.
— Да это тот же самый конь, который в утреннюю смену работал. Вечером должны были дать другого, значит, перепутали. Кончай, ребята, работа дальше не пойдет.
— Правильно, — поддакнул Даланбаяр, — животное пожалеть надо.
Удивился Бадрангуй — с каких это пор Даланбаяр стал таким сердобольным?
— Не забудьте, что завтра на работу к восьми, — напомнил десятник, прощаясь.
Стояла прекрасная летняя ночь. Высоко в небе загадочно подмигивали звезды, нежный ветерок ласково гладил лицо.
— Приедем домой и сразу спать! — предложил Даланбаяр, — с ужином провозишься до утра.
