И Даланбаяр, спустившись под землю, по-хозяйски осмотрел рабочее место десятка и направился к начальнику шахты. У выхода он невольно остановился, завороженный словно впервые открывшейся его глазам удивительной картиной — в чистом весеннем небе летела стая птиц. Даланбаяр шагнул через порог, заслонил глаза от солнца и долго провожал их задумчивым взглядом. Уже основательно пекло солнце, легкий ветер доносил волнующий запах весенней травы и будил в душе смутную тревогу. Внимание Даланбаяра привлекли ребятишки, они играли в какую-то игру: все ловили одного. С криком носились они вокруг большой горы угля. Мордашки и одежда на них почернели. «Ну и достанется им от матерей», — весело подумал Даланбаяр, следя за озорниками потеплевшим взглядом. Вот и его сын подрастает. Не успеешь оглянуться, и он превратится во взрослого мужчину. Хотелось, чтобы он пошел по стопам Даланбаяра, стал шахтером. Хорошо, когда на смену отцу приходит сын!
Что с ним случилось? Может, солнце настроило его на лирический лад. Сегодня он непрестанно думает о сыне. И Даланбаяр, забыв, какие дела его ждали у товарища Жалы, вернулся в шахту.
В забое навстречу ему проехала конная вагонетка. Когда скрип колес ее стих, впереди засверкали шахтерские лампочки и послышался шум голосов. Даланбаяр ускорил шаг. Но в тот же миг за его спиной раздался нарастающий, похожий на топот конского табуна, шум. Проворно отскочив в сторону, Даланбаяр поднял свой ручной фонарь, чтобы получше разглядеть, что произошло, и с ужасом обнаружил, что из глубины штрека на него стремительно несется вагонетка, доверху груженная углем. Она, очевидно сорвалась при подъеме. Еще миг, и она, сметая все на своем пути, врежется в рабочих. Даланбаяр поспешно схватил охапку досок, заготовленных для креплений, и бросил их под колеса приблизившейся вагонетки. Дерево жалобно заскрипело, вагонетка замедлила ход, и Даланбаяр, ухватившись за нее сбоку, с силой рванул ее на себя. Она опрокинулась, увлекая его за собой. Даланбаяр потерял сознание. Прибежавшие шахтеры освободили его из-под груды высыпавшегося угля, но все их старания привести его в чувство оказались напрасными. Даланбаяр был мертв. Лицо его не выражало ни растерянности, ни страха, напротив, оно было удивительно спокойно.
Батмунх и Жамба вынесли Доржа на поверхность. Земля встретила их ярким, позолотившим окрестности солнцем, веселым воробьиным щебетом, свежим утренним воздухом.
Искусанные губы Доржа едва заметно дрогнули, затем он глубоко, полной грудью вздохнул и открыл глаза. Над ним простиралось чистое, без единого облачка небо. И в то же мгновенье Доржу померещилось склоненное над ним знакомое, родное лицо. Небольшие яркие глаза, нежные черты.
