— Но это же… Это бесчеловечно!
Юджин улыбнулся зло.
— А он так и говорит с трибуны: не бывает, мол, так, чтобы всем было хорошо. Кому-то обязательно будет плохо. Мы не на той стороне, Аврора. Не на той. Нам… нам просто не повезло.
— Ты сам в это не веришь! — захотелось треснуть его прямо по рыжей макушке, хоть он, понятно, и не виноват.
В какой-то момент показалось, что он смотрит сквозь меня, словно что-то вспоминает. Или кого-то…
— Ты права, — ответил он. — Не верю.
— А куда идёт магия? — тихо спросила я. — Ну, которую они…
— На амулеты, — устало бросил он. — В накопительные кристаллы, которые двигают турбины, ветряки… Магические приборы. Преториум стоит на трёх китах: магии, прогрессе и лицемерии. Даже противоблошные ошейники на их кошаках снабжены магическими, усиливающими свойствами. Роскошь, комфорт, утончённость о которой так любят рассуждать преторианцы с трибун на площадях — всё это разменные монеты наших жизней.
— Эй, новенькая! Как там тебя? Роша?
Вот только её здесь не хватало! Жасмин, она же Жанна, собственной персоной. Но никаких ей «Рош». Здесь вам не тут. Не дистрикт-113-А, я имею ввиду.
— Аврора, — поправила я подошедшую девушку. Та смотрела без злости, скорее с интересом, вроде как ожидая, что скажет Юджин. Поскольку Юджин молчал, я вздохнула и добавила: — Можно Ро.
— Тогда я Жас, — она скупо улыбнулась в ответ. — Тебя в деканат вызывают.
— В деканат? Зачем?
— А я знаю? — развела «соколица» руками. — Сенеке ты зачем-то понадобилась.
Последняя фраза адресовалась, несомненно, мне. Только вот смотрела Жасмин на Юджина с видом победителя.
Тот, едва услышав имя Сенеки, напрягся.
— Кто это? — спросила я у него, чувствуя, как внутри всё леденеет.
Юджин перевёл взгляд с меня на Жасмин и процедил сквозь зубы:
— Тринадцатый Магистр.
Когда в деканате сказали, что интересующая его студентка находится в парке, Бенжамин не стал настаивать на том, чтобы её привели в кабинет. Решил сам спуститься.
Так даже лучше.
Посмотреть на это чудо в более приватной обстановке…
То, что Тринадцатый Магистр увидел, высматривая студентку сквозь живую изгородь, ему понравилось.
На контрасте с сочной зелёной листвой она казалась совсем беленькой, словно нарисованной.
В академической мантии, не скрывающей гибкости фигурки и аппетитности форм, с толстой белоснежной косой, перекинутой через плечо, с серьёзным взглядом розовых, словно сияющих изнутри глаз… вся такая воздушная. Было в ней что-то «не от мира сего». Непонятное, необъяснимое. Нет, конечно, не Богиня — слишком уж та неприступна и, чего греха таить, пугающа…
