— Великодушно с твоей стороны.
— Только справедливо, — сказала она.
— Но все равно неожиданно.
— Честная игра — это не только для мужчин.
— Явно нет, — ответил он так задумчиво, что она взглянула на него в зеркало. — Скажи мне, — продолжал Грант, — ты намерена сравнять счет, или ты предпочитаешь подкинуть уголька в огонь?
Элеонора затаила дыхание.
— Я должна выбрать одно из двух?
— По моему опыту — да, — сказал он, мрачно улыбнувшись. — У меня есть основания освободить тебя от радости общения со мной.
Она предпочла, чтобы Грант не говорил этого, но не была уверена, что он ошибается.
— В любом случае, — ответила Элеонора, — я бы не стала предупреждать тебя.
После обмена колкостями в воздухе повисло раздражение, и Грант не стал помогать ей снимать платье и нижние юбки. Она, может быть, и смогла бы справиться с бесконечным рядом пуговиц на спине, но сеньора Паредес стянула шнурками ее корсаж так крепко, что все усилия развязать их оказались бесплодными. Грант же оставил ее один на один с нарядом и сам раздевался в угрюмом молчании.
Наконец, справившись с последней нижней юбкой, Элеонора быстро нырнула в постель. Он задул свечу и лег рядом с ней, оставив между ними свободное место.
Элеонора долго лежала, всматриваясь в темноту широко открытыми глазами. Напряжение, повисшее в воздухе, убеждало ее, что Грант тоже не спит. Но он не сделал ни малейшего движения в ее сторону. Она, конечно, была рада этому, но не понимала причины Элеонора не могла представить себе, что эта странная реакция на ее нежелание раскрыть генералу их истинные отношения помешает ему взять ее, если он того желает. Нет, конечно, нет. Должно быть, он ее и не хочет. Конечно, Элеоноре не льстило, что его интерес к ней так скоро угас. Но она не допустит, чтобы подобное обстоятельство огорчало ее. И поклявшись себе в этом, Элеонора повернулась к нему спиной. Он словно бы и не заметил ее движения: мнимое равнодушие — игра для двоих. Закрыв глаза, она глубоко втянула воздух и стала выравнивать дыхание. Притворный сон перешел в настоящий. Грант не шевелился и вообще не подавал никаких признаков, что ощущает ее присутствие.
Но такое неестественное отчуждение между мужчиной и женщиной, живущими под одной крышей, не может длиться долго. На четвертое утро Грант пил за завтраком кофе, наблюдая, как она стоит в свете утреннего солнца, льющегося через решетку, пытаясь как-то привести в порядок свои непокорные рыжие волосы без того, чтобы не заплетать их в ненавистные косы. Широкие рукава халата соскользнули к плечам, обнажив мягкую округлость рук цвета слоновой кости с легким розовым оттенком от горячего тока крови. Она склонила голову, укладывая тяжелые пряди, и не заметила, что ворот ее халата открылся больше, чем следовало. Как будто что-то подкинуло Гранта, и он, поставив чашку, резко поднялся на ноги.
