С братцем, так бесстыдно, так нагло подставившим её, она побеседует чуть позже.
— Вызови мне, пожалуйста, такси, — она старалась говорить ровно, но его присутствие рядом будоражило её кошку и давило на саму Кристину.
Говорят, что очень сильные самцы в состоянии считывать эмоции самок. По запаху. Наверное, так и было на этот раз.
Потому что Дореченев порывисто сделал последний шаг в её сторону, ликвидируя любое расстояние между ними, и глухо зарычав, рывком прижал девушку к себе, ощутимо впечатав в грудь.
— Не убежишь, поняла?
Прорычал и накрыл её губы своими.
Он не целовал.
Он брал.
То, что по праву сильнейшего принадлежит ему.
Его губы требовательно прижались к её. Мяли. Пощипывали. Клеймили своим запахом и вкусом.
Кристина в первую секунду опешила. Даже не удивилась, а именно опешила. Она и предположить не могла, что он вот так бесцеремонно набросится на неё. Их знакомство и диалог меньше всего предполагал дальнейший физический контакт. Тем более, страстный поцелуй…
От которого неожиданно подкосились колени, и задрожали ноги.
Реакция была странной. Очень. И пугающей.
Кристина забилась, желая прервать контакт, но столкнулась с тем, что Дореченцев лишь усилил хватку. Прижал её к себе. И вновь приглушенно зарычал.
От его рычания кошка заметалась. Прижала уши. Но убежать не попыталась. Напротив, едва ли не начала ластиться, что Кристина расценила, как предательство чистой воды. Да что та творит? Неужели не понимает, своим поведением подставляет подножку ей, человеку? Что делает её слабой, безвольной? Но кошке было всё равно — её вели инстинкты.
И сейчас они требовали подчиниться тому, кто для неё был чертовски привлекательным.
Поцелуй становился всё более смелым. Яростным. Дореченцев пытался раздвинуть губы Кристины, и той пришлось приложить все усилия, чтобы противостоять напору. Делать нечего — пришлось применить экстренные меры.
Конкретно — укусить Дореченцева.
Тот, издав утробный рык, оторвался от неё.
— Ах ты…
Его карие глаза полыхали смертельным огнем. И Кристина испугалась. По-настоящему. Ей даже на секунду показалось, что он её ударит, такая бешеная ярость застыла на его лице.
— Пусти меня, — прошипела она, не желая сдавать позиции. Отчетливо понимая — сейчас смалодушничает, он успеет её трахнуть прямо на палубе, разложит на столе, задрав подол. От его большого тела исходила едва ли не ощутимая вибрация, которая невольно передавалась и ей.
Взгляд — тяжелый. Темный.
Облизнув капельку крови, выступившую на нижней губе от её укуса, и тяжело дыша, Дореченцев сделал шаг назад.
