Курт так подмигнул, что я залилась краской. Оксана улыбнулась, словно и не собиралась ничего скрывать, даже радовалась огласке. О как! У нас все уже серьезно!
***
Лат вдохновился тоже, хотя и чуть менее открыто. Его аура полыхала удовольствием, на губах парня заиграла улыбка.
Вот же гад! Теперь начнет хвастаться, что провел со мной вечер. А там и до намеков на соблазнение недолго. Словно ощутив мое возмущение, фет широко улыбнулся Хорлу и пока тот сервировал стол, пояснил:
— Мы все работаем в тандемах. Клементина велела написать отчеты, вместе и сообща. Вот и стараемся.
Курт изучил нашу компанию повнимательней. Лат закивал, словно усиленно подтверждал собственную речь или тренировался на роль китайского болванчика. Не знаю, что решил Хорл, но намеков он больше не делал.
Бросил: «Приятного аппетита» и скрылся за дверью.
Глядя на доставленные блюда, становилось ясно — Клементина знает все. Обо всех и обо всем. Как бог.
Нам с Оксаной принесли пиццу с поджаренными кусочками колбасы и ветчины, обильно присыпанную пармезаном и рукколой. Зерталу — несколько овощей, похожих на маслины, размером с апельсин, фаршированных мясом. Блюдо напоминало земные кабачки с фаршем.
Лату досталось любимое жаркое.
Чай с малиной и земляникой пах на всю гостиную. Запах синего сока хтоммы — фрукта с Оморры — лишь слегка перебивал его.
Мы с удовольствием отдали должное трапезе. День выдался хлопотный, а задания — сложными. Но после ужина начались проблемы.
Оксана ворковала с Вердисом, но уходить в свою комнату не спешила. Мы болтали о нынешних порядках, о том, что нас еще ожидает и вообще обо всем на свете.
И все бы ничего. Вот только Лат приобнял меня, прижался горячим боком и поглаживал мою ладонь большим пальцем. Но даже это не самое худшее. Ужасней всего, что мне это нравилось. Я чувствовала, как сдаюсь, капитулирую перед обаянием Лата, его ненавязчивыми ласками, вроде бы не выходившими совсем уж за рамки приличий.
Не хотелось лишаться тепла сильного мужского тела — именно мужского, а не юношеского. Так я чувствовала Лата. Не парнем из своего потока — мужчиной, что брал не штурмом, а побеждал медленной, спокойной осадой.
Вдруг подумалось. Возможно, я неправа и несправедлива? Вдруг Лат не торопился с поцелуями, чтобы подогреть наши отношения, уловить, найти тот самый, единственный момент, когда не коснуться губами станет невозможным, немыслимым. Когда наши тела сами устремятся друг к другу, а все разумные доводы останутся в прошлом.
