— Что остальное, Мартинс? Садитесь как вам будет угодно, это не важно, — его голос был полон скуки и презрения.
Я поджала губы и устроилась посередине покрывала, скрестив перед собой ноги, как это было принято на Юге страны. На колени положила руки.
— Глаза закрой. Расслабься и что бы не происходило, не вздумай шевельнуться.
Последовав его наказу, устроилась поудобнее, поерзав пятой точкой, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, а потом выдох.
— Мда. Ты еще ритуальные песни начни петь о величии всех стихий, добавив фирменное монашеское "омммм", — последовал комментарий от невыносимого мага.
Я не выдержала, распахнула глаза и зашипела:
— Слушайте, господин Гратт, я вас не просила со мной заниматься, по пятам не бегала и в ноги не бросалась, так что хватит вымещать на мне свое плохое настроение!
— Закрой рот, Мартинс, и благодари Единого, что я вообще согласился с тобой заниматься, — маг повысил голос
— Еще чего! — я стремительно вскочила на ноги. — Я не просила вас! Это Вы ко мне привязались! "отдай ее мне, я буду ее учить", — коверкая фразы повторяла слова, произнесенные учителем в кабинете ректора буквально вчера.
Мужчина натурально зашипел:
— А ну-ка села на место, Мартинс.
— Нет, — встала удобнее, расставив ноги и чуть согнув их в коленях.
— На место, — угрожающе тихо повторил мужчина, а я лишь мотнула головой и приготовилась к побегу.
У меня никогда не было таких грубых и несдержанных учителей. Преподавателями при монастырской школе были исключительно служительницы Единого и все, как на подбор миролюбивые и ласковые женщины.
Еле заметное движение мужчины и я уже одним длинным прыжком покинула помост и неслась в сторону выхода с площадки.
— Стоять! — за спиной раздался разъяренный рык, а я только прибавила ходу. Подбежав к границе тренировочной площадки со всего маха влетела в невидимую стену, сильно приложившись об нее лицом и коленом.
— Единый! — взвыла от боли и отчаяния, упав на бок и не зная за что хвататься. Левая сторона лица горела, из глаз хлынули слезы. Прижимая к себе ушибленную ногу, я уже практически прощалась с жизнью, когда меня накрыло тенью приближающегося мужчины.
— Ну ты хотя бы бегаешь неплохо, Мартинс, несмотря на то, что дура полная, — он присел около меня на корточки, сложив локти на свои колени.
— Как тебе вообще в голову пришло бежать от меня? Вам, монашкам, чувство самосохранения не знакомо?
Он снова поднялся в полный рост и нарочито ласково продолжил:
