— Почему же, услышала. Просто это судьба, — заявила подруга восторженно, отбросив подушку. — Из целого бара мужиков я выбрала эту парочку. Давай дадим им шанс, а? Ради меня.
— Извини, но преступать закон просят не тебя, а потом и шансы давать не тебе. — От негодования я уронила крышку ноутбука на клавиатуру. — Пойду-ка прогуляюсь!
Рита бурчала что-то обвинительное, пока я натягивала кроссовки, но не останавливала меня. Мы столько лет провели бок о бок, что она как никто другой знала, что я быстро остываю, если остаюсь наедине с собой — и долго тлею в компании с кем-то.
Из спальни Юноны смердело тухлыми яйцами — сколько можно готовить всякую мерзость?! Куда она свои варева девает-то, неужели сама пьет?
Я зажала нос пальцами и двинулась по коридору незнамо куда.
Меня вело не зрение, но чутье. Обострившееся до предела, оно звало куда-то вглубь, подальше от шумного общежития, от административного корпуса, от лекториев и спортивного зала. Холод уже не казался таким зловещим, мы сроднились с ним, свыклись. Я куталась в толстовку, но скорее от напряжения и нервного озноба.
Наверное, я пропустила момент, когда оказалась в катакомбах, освещенных тусклыми лампочками, которые загорались от движения и гасли за моей спиной. Как меня угораздило завернуть сюда?..
Но интуиция звала туда, в самый низ. Невидимая нить протянулась между мной и чем-то, что хранилось в глубине этих коридоров, скрытое под толщей пыли.
Это был древний склеп. Я отодвинула кованую решетку и вошла внутрь, спустилась по каменным ступеням и оказалась перед гробом, высеченным из куска мрамора. Как в сказках. Там, наверное, дрыхнет местная принцесса в ожидании поцелуя прекрасного принца.
Кончиками пальцев коснулась ледяного мрамора. И тут крышка откинулась, легко, точно пластмассовая.
Сквозь пепельный сумрак я увидела лицо того, кто покоился в гробу; правильное и аккуратное. Он был очень красив, но какой-то неестественной красотой, от которой по коже пробежала волна дрожи. Его синеватые губы изогнулись в ухмылке, ресницы дрогнули. Мужчина открыл глаза и произнес хрипловато, будто не размыкал губ много веков:
— Вот ты какая, Νίκη.
Я отшатнулась и уперлась спиной в промерзшую стену. Картинка размылась, стерлась от неловкого движения, и только легкое головокружение напоминало о том, что только что я повстречалась с тем самым магом, которого мне требовалось возродить.
С невозможно красивым магом. Он казался ожившим портретом: высокий лоб, тонкие скулы, выступающий кадык. Было в его внешности что-то восточное, в миндалевидных глазах и в смуглой коже, и в носу с благородной горбинкой.
