Оксана, хоть и гналась за прибылью и интересом, не забывала и о том, что животные не должны испытывать стресс при общении с клиентами, а потому для зоопарка было выделено большое пространство, где были установлены просторные вольеры с темными местами. Слишком гуманна и желанна. Кончено же, все эти действия активно освещались в СМИ под руководством пиар-менеджеров, популяризировавших главные места «Молли», рассказывали о совсем новых брендах. В середине дня была представлена живая коллекция одежды новых брендов во главе с шанхайской линией одежды. В сетях велась трансляция как на первом этаже, как и в некоторых других местах. Детей показывали занимающихся в детском центре, рисующих, играющих на небольшой сценке, с другими товарищами, воспитателями и аниматорами. Оксана хорошо постаралась, чтобы этот день запомнили, как Москва, так и весь мир. Апогеем стала фудкорт, заработавший во всю силу, после десяток проверок и анализов.
Много сил было брошено ради этого дня. Завершал праздник фортепьянный концерт нанятого на постоянную основу музыканта и вечеринка у бара.
— Не хватает только джакузи, — улыбались посетители, попивающие великолепные коктейли из шпината, различных соков и разных напитков.
— Нравится? — подошел Аркадий к Оксане, молчаливо глядящей на музыканта. Не женщину, а девушку разглядел в желтом платьице, на каблучках, заметил он, восхитился ароматом и разглядел в ее неуловимых движениях позывы к музыке. Незаметно для всех она пыталась… пыталась изо всех сил пошевелить пальцами правой руки. Была напряжена, убита печалью. — Хотели бы играть на пианино?
— Немного.
— Немного?
— Музыка когда-то была моим любимым уроком, где не нужно было напрягаться. Царство небесное, Марии Федоровне, — прошепнула и побрела к своему кабинету.
— Вы можете учиться игре, — спешил он за начальницей.
— Шутишь? — отмахивалась, не верила, сжималась.
— Нет, есть те, кто играет даже одной.
— Правда? А кто будет играть второй? — спросила с едкой усмешкой, на глазах вновь стояли слезы. Эта женщина еще страдала от внутренних ран, нежная, утонченная, в диадеме из маленьких каменных васильков. Такая печальная и прекрасная, ранимая донельзя. Глубокая музыка резонировала с чувствами Аркадия, задыхающегося от тревоги за возлюбленную.
— Я… Я стану правой рукой. Хотя нет, я уже ваша правая рука, разве не так? — взглянул Аркадий на смятенную начальницу в желтом.
Глава 14
Глава 14
Дорожка хрустальных слезинках рухнула капелью на ее вздымающуюся грудь. Поднялись уголки рта; женщина улыбнулась ему с такой благодарностью и признанием, с такой болью, что мужчина еле выстоял. Будь его воля, прижал к себе и стал ласкать, вдыхать аромат ее прекрасных волос, утопать в ее томных серых глазах и превращаться бы в ее продолжение, но, как жаль, что они среди людей, краем взгляда подсматривающих за ними.
