Тэсси выдувала колечки дыма до самого потолка и позванивала льдом в бокале.
– Ты знаешь, вчера ночью мне тоже приснился сон, – заметил я.
– Надеюсь, не о том человеке! – улыбнулась она.
– В том-то и дело, что о нем. Сон был очень похож на твой, только еще хуже.
С моей стороны было глупо и необдуманно сказать ей об этом, но, как известно, художники не отличаются большим тактом.
– Я, должно быть, заснул около десяти часов, и мне приснилось, что я проснулся. Я так ясно слышал звон полуночного колокола, ветер в деревьях, гудки пароходов в бухте – и сейчас не могу поверить, что все это не происходило на самом деле. Мне приснилось, что я лежу в каком-то коробе со стеклянной крышкой. Смутно видел проплывающие мимо уличные фонари, потому что, видишь ли, Тесси, в коробке было мягко, я ехал в тряском фургоне по булыжной мостовой. Скоро мне захотелось пошевелиться, но короб был слишком узким. Руки у меня были скрещены на груди, и не было никакой возможности повернуться. Я попытался позвать на помощь, но голос у меня пропал. Ясно слышался топот лошадей, влекущих повозку, и даже дыхание возницы. Я видел дома, пустынные и тихие, везде были погашены огни и не видно ни души. Только в одном доме на первом этаже было открыто окно и стояла фигура, вся в белом. Это была ты.
Тесси отвернулась от меня и уперлась локтем о стол.
– Я видел твое лицо, – продолжал я, – оно было очень печальным. Потом мы проехали дальше и свернули в темный узкий переулок. Вскоре лошади остановились. Я все ждал, закрыв глаза от страха и нетерпения, но вокруг было тихо, как в могиле. Казалось, прошли часы, я чувствовал себя уязвимым. Ощущение, что кто-то стоит рядом, заставило меня открыть глаза. Я увидел белое лицо возницы катафалка, он смотрел на меня сквозь крышку гроба…
Рыдания Тесси прервали мой рассказ. Она дрожала как лист. Я понял, что повел себя как осел, и попытался все исправить.
– Тесс, я рассказал тебе об этом только чтобы показать, как впечатлила меня история о твоем сне. Не думаешь же ты, что я действительно лежу в гробу? Ну чего ты дрожишь? Твой сон и моя необъяснимая неприязнь к этому безобидному церковному сторожу подтолкнули воображение, вот мне и приснилось такое.
Она положила голову на руки и зарыдала так отчаянно, как будто у нее разорвалось сердце. Какой же я глупец! Но причиненного ей вреда мне показалось мало. Я подошел и обнял ее.
– Тесси, дорогая, прости меня! Мне не следовало пугать тебя такой чепухой. Но ты же разумная девушка, истинная католичка, ты ведь не веришь в сны?
