Король в жёлтом | страница 46



– Ничего, Томас, рассказывай.

– Как-то раз мы пришли сюда с Гарри, сэр, это один мой знакомый, тоже англичанин. А этот сидит на ступеньках. С нами были Молли и Джейн, две девчушки, работают тут в кафе. И вот этот вылупился на нас, как сейчас, а я не выдержал и говорю ему: «Чего тебе надо, жирный слизняк?» Прошу прощения, сэр, из песни слова не выкинешь. Он молчит. Я ему: «Иди сюда, врежу тебе по пудингу». Прошел, значит, через ворота, а он все молчит, глазами зыркает. Тут я его и ударил, а он, – тьфу! – какой-то холодный и рыхлый. Противно было к нему прикасаться, сэр.

– И что же он? – с любопытством спросил я.

– А ничего, сэр.

– А ты, Томас?

Молодой человек покраснел и смутился.

– Я не трус, мистер Скотт, вовсе не трус, сэр. Служил в пятом пехотном горнистом, воевал в Эт-Тель-эль-Кебире[24], ранен был. Не знаю, почему я убежал.

– В смысле, ты той ночью убежал, Томас?

– Да, сэр, убежал.

– Но почему?

– Хотел бы я знать, сэр. Схватил Молли за руку и побежал, и остальные испугались не меньше меня.

– Чего же они испугались?

Томас не хотел отвечать, но я сгорал от любопытства и заставил его отвечать. Трехлетнее пребывание в Америке не только изменило простонародный выговор Томаса, но и научило его бояться насмешек.

– Вы мне не поверите, мистер Скотт.

– Конечно поверю!

– Нет, вы будете смеяться.

– Ерунда какая.

Он заколебался.

– Ну, по правде сказать, сэр, когда я его ударил, то схватил за запястье, и один из его пальцев оторвался и остался у меня в руке.

Отвращение и ужас Тома, должно быть отразились на моем лице, потому что он добавил:

– Жуть. И теперь как увижу его, сразу ухожу. У меня от него мурашки по телу.

Когда Томас ушел, я вернулся к окну. Человек стоял у церковной ограды, обеими руками держась за калитку. Я поспешно отступил к мольберту – мне было тошно и жутко, потому что на руке у него не хватало среднего пальца.

В девять явилась Тесси и исчезла за ширмой с веселым щебетом:

– Доброе утро, мистер Скотт.

Когда она вышла и заняла позу на подиуме, я, к большому ее удовольствию, начал писать на новом холсте. Она молчала, пока я работал, но как только уголь перестал скрипеть, и я взялся за фиксатор, сразу принялась болтать.

– О, мы так хорошо провели время вчера вечером. Ходили к Тони Пастору.

– Кто это мы? – поинтересовался я.

– Мэгги, ты ее знаешь, это модель мистера Уайта, Пинки Маккормик (мы ее зовем Пинки, потому что у нее волосы рыжие, художники это любят) и Лиззи Берк.

Я разбрызгал фиксатор на холст и подбодрил ее: