Один из студентов вскочил из-за мольберта и преградил путь покрасневшему Селби. Тот с недоумением взглянул на Клиффорда.
– Поприветствуй девушек, сними шляпу! – посмеивался тот.
Смущенный молодой человек повернулся к моделям и поклонился им.
– А как же я? – воскликнула незамеченная им натурщица.
– А вы очаровательны, – ответил Селби, пораженный собственной дерзостью.
И тут же вся мастерская, как один человек, одобрительно загудела: «Наш человек!» Натурщица со смехом послала ему воздушный поцелуй и сказала:
– À demain beau jeune homme![77]
Всю следующую неделю Селби спокойно работал в мастерской. Сначала французские студенты прозвали его L'Enfant Prodigue[78], а потом начали множиться варианты прозвища – блудный сынок, сынок Селби и Сынби. Затем фантазия присутствующих потекла дальше, из Сынби его окрестили в Сырби, но когда кое-кто принялся называть его Сладкий Сырби, Клиффорд это решительно пресек. И в конце концов студия вернулась к Сынку.
Наступила среда, и явился профессор Буланже[79]. В течение трех часов студенты корчились от его едкого сарказма, в том числе и Клиффорд, которому было объявлено, что он знает об искусстве еще меньше, чем искусство знает о нем[80]. Селби повезло больше[81]. Профессор молча осмотрел его рисунок, пристально взглянул на студента и с неопределенным жестом двинулся дальше. А вскоре он удалился из студии под руку с Бугро[82], к великому облегчению Клиффорда, который до его ухода никак не мог улизнуть.
На следующий день Клиффорд вообще не пришел. Селби по своей наивности рассчитывал встретиться с ним в Академии, но не дождался и отправился в Латинский квартал один. Париж все еще был для него чужим и новым. Его смутно волновало великолепие города, но, впрочем, ни площадь Шатле, ни Нотр-Дам-де-Париеще не бередили в его американской душе никаких воспоминаний. Дворец Правосудия с его часами, башенками и часовыми в сине-красной форме, площадь Сен-Мишель, наполненная омнибусами, уродливыми грифонами, которые, как всегда, плевались водой, бульвар Сен-Мишель, гудки трамваев, слоняющиеся парами полицейские, заставленная столиками терраса кафе «Вакетт» – все это еще было для Селби ничем.
Он даже не знал, что, пересекая границу каменной мостовой площади Сен-Мишель и ступив на тротуар бульвара Сен-Мишель, он вступает в студенческие угодья Латинского квартала. Извозчик принял его за буржуа и попытался соблазнить преимуществами конной прогулки перед пешей. Какой-то уличный мальчишка сначала с видом величайшей озабоченности размахивал перед ним газетойс последними новостями из Лондона, а потом показал, как умеет стоять на голове, и предложил посоревноваться в этом искусстве. Хорошенькая девушка метнула на него заинтересованный взгляд своих фиалковых глаз. Селби этого даже не заметил, и девушка, поймав свое отражение в витрине, удивилась тому, как пылают ее щеки. Двинувшись дальше, она столкнулась с Фоксхоллом Клиффордом и поспешила прочь. Клиффорд с открытым ртом проследил глазами за красавицей, а затем посмотрел вслед Селби – тот уже сворачивал на бульвар Сен-Жермен, направляясь к Сене. Тогда Клиффорд остановился и придирчиво осмотрел в витрине свое отражение.
