Там, где беспечный узенький Эпт сквозь заросли тростника несет свои воды к Сене, у зеленых берегов плескались серебристые пескари. На этом берегу сидели Колетта и Жаклин, болтали и смеялись, наблюдая за своими алыми перышками-поплавками, а Гастингс, надвинув шляпу на глаза и удобно устроив голову на мягком мху, лениво прислушивался к их тихому щебету, услужливо надевал на крючки червяков и снимал с них маленьких пескарей, когда взлет удила и радостный крик объявляли об очередном улове. Солнечный свет просачивался сквозь листву, и слышалось пение лесных птиц. Сороки в изысканных черных фраках, пролетая мимо, с любопытством приземлялись неподалеку, прыгали, подергивая хвостами. Бело-голубые сойки с розовыми грудками пронзительно кричали в кронах деревьев, в небе над полями созревающей пшеницы низко парил ястреб, распугивая стайки воробьев. У другого берега реки пролетела над водойчайка, оставив на поверхности колеблющийся шлейф. Воздух был чист и неподвижен, ни один листок не шевелился. С далекой фермы доносились слабые звуки – пронзительные крики петуха и глухой собачий лай. Мимо продымил буксир «Оса-27», таща за собой длинную вереницу барж, к сонному Руану по течению реки проскользила легкая парусная лодка. Слабый, свежий запах земли смешивался в воздухе с запахом воды, оранжевые бабочки танцевали над тростником, а синие – порхали по тенистой роще, укрытой мхами.
Гастингс думал о Валентине. Было уже два часа дня, когда Эллиот вернулся и откровенно признался, что сбежал от Роудена. Он устроился рядом с Колеттой и приготовился вздремнуть.
– И где твоя форель? – строго спросила Колетта.
– Плавает где-то там, – пробормотал Эллиот и крепко уснул.
Вскоре после этого вернулся Роуден. Окинув презрительным взглядом спящего, он похвастался тремя форелями с красными крапинками на плавниках.
– Значит, – лениво улыбнулся Гастингс, – это и есть святая цель, к которой стремятся благочестивые, – убить этих бедных рыбок с помощью кусочка шелковой лески и мухи?
Роуден не удостоил его ответом. Колетта вытащила из реки еще одного пескаря и разбудила Эллиота, который возмущенно забормотали принялся оглядываться в поисках корзинок с провизией. В это самое время явились проголодавшиеся Клиффорд и Сесиль. Юбки Сесиль промокли насквозь, перчатки порвались, но она была счастлива. Клиффорд коронным жестом показал двухфунтовую форель, ожидая аплодисментов всей компании.
– Где, черт возьми, ты ее поймал? – воскликнул Эллиот.
