Необратимые нарушения мозговой деятельности, вызванные травмой, заболеванием или интоксикаций
Я хорошо помню случай семнадцатилетнего юноши с приступами сильного гнева, которого я наблюдала в начале обучения. Его направили в центр психического здоровья, в котором я работала, после того, как он пытался сбить на своей машине директора школы. Когда я докладывала коллегам об этом случае, я сказала, что из нашего разговора мне показалось, что он откровенно и искренне огорчен своими вспышками, а также что, на мой взгляд, в его случае речь идет о чем-то большем, чем просто общая антисоциальная направленность. Психиатр, который вел это обсуждение, тут же занял пренебрежительную ко мне позицию и привел меня в качестве примера молодого и наивного терапевта, оказавшегося легкой добычей молодого преступника. К счастью, я смогла донести свое мнение об этом пациенте до человека, обладавшего большим уважением и властью, и он согласился показать этого юношу неврологу. При исследовании у него обнаружили поражение височной доли головного мозга, которое и провоцировало вспышки гнева, а потому препараты для лечения эпилепсии могли бы значительно их уменьшить. Если бы к моему мнению никто не прислушался, что очень часто случается в жизни начинающего терапевта, то этот искренний, сбитый с толку и опасный молодой человек, скорее всего, стал бы жертвой системы ювенальной юстиции.
Терапевты, вне зависимости от наличия медицинского образования, часто не принимают в расчет подобные случаи, в которых могут иметь место нарушения деятельности мозга. В книге (Sacks, 1990) и одноименном фильме «Пробуждение» показан мучительный эпизод из жизни группы душевнобольных пациентов, сходство проявлений болезни которых понималось и лечилось с помощью симптоматической терапии до тех пор, пока очень добросовестный врач, настаивавший на изучении истории их болезни, не обнаружил, что у всех пациентов во время эпидемии сонной болезни 1917 г. был эпидемический энцефалит. (Трагичность истории состоит в том, что успешная терапия коматозных последствий сонной болезни препаратом L-дофа быстро вызвала ужасные побочные явления, которые в конечном итоге стали невыносимыми для больных.)
Я знала мужчину, который перенес энцефалит во время эпидемии 1917 года и, похоже, полностью выздоровел, несмотря на то что он находился в коме несколько недель в возрасте одиннадцати лет. Единственное, что в его облике могло бы явно говорить о возможном наличии остаточных повреждений мозга, была еле заметная неуверенность походки. Кроме этого, когда он проходил медкомиссию во время призыва в армию и врач заметил, что его зрачки расширенны неодинаково, его глубоко оскорбил вопрос врача, не болел ли он ранее сифилисом. По всем остальным внешним признакам этот мужчина был абсолютно нормальным. У него была крепкая семья, здоровые и счастливые дети, а также очень ответственная работа. Однако он становился весьма неорганизованным, когда нарушался установленный порядок, и гневно поучал окружающих, если был расстроен. Он также не мог выносить амбивалентность: человек ему либо нравился, либо вызывал у него полное неприятие. Такая неспособность к пониманию середины в человеческих отношениях может говорить о пограничном расстройстве личности, которое реализуется за счет защитного механизма расщепления, однако в его поведении больше не было ничего, что говорило бы о его пограничности.
