Еще одна темная половина | страница 7
Я выполняю приказ раньше, чем успеваю задуматься, что теперь я увижу, что позади меня никого нет и это будет страшнее всего, что произошло сегодня. Но…
Когда я успела сойти с ума?
Он здесь.
4. Кто сказал, что он изменился?
Мне кажется, что все, что только что было мутным — стало резким. Шум разделился на четкие звуки. Я могу различить каждый голос в баре за дверью туалета. Я слышу разницу в урчании двигателей машин, проезжающих мимо.
Глаза режет яркий свет. Если я сосредоточусь, то смогу пересчитать лапки паука в углу на потолке. Я вижу каждый волосок на своей руке. И они слишком резкие как перешарпленная картинка.
Все мои ощущения вернулись ко мне. Холод на коже — я стою тут совершенно голая. Жар между ног — не выдуманный. Влага на бедрах.
Страх.
Страх.
Страх.
Потому что я ощущаю себя так, будто палочкой чертила по песку звездочки и случайно вызвала дьявола.
Почему-то вспомнила, что американские сообщества за целомудрие зовут клитор devil's doorbell, дверной звонок дьявола.
Я позвонила, и он открыл.
Привет.
— Привет… — шепчут тонкие губы, алмазным блеском сверкают клыки.
Я судорожно вдыхаю.
Люций ухмыляется, проводит руками по моему телу, будто очерчивая границы нового поля для игры, стискивает пальцы на бедрах и резким движением сажает меня на столешницу с раковинами.
Разводит мои бедра в стороны и тут же вклинивается туда, прижимаясь грудью к моей груди.
— Скучала? — пальцы зарываются в мои волосы, фиксируя голову, губы касаются уголка моих губ. — Ждала?
Я касаюсь ладонями его плеч в тонкой белой рубашке. Кажется, она похожа на ту, в которой он ходил убивать Маэстро. Или он вообще был без рубашки? Я не помню. Я не могу проверить, галлюцинация он или реальный.
Его ладонь сжимает мою грудь, сильно, до боли, до сладкой боли принадлежности кому-то сильному, пока пальцы другой руки гладят меня по лицу так нежно и щемяще, что я почти плачу.
Я все еще задыхаюсь, никак не могу восстановить дыхание, и Люций не дает мне это сделать. Пока я смотрю ему в глаза, его пальцы касаются острыми когтями моих сосков, обводя их по кругу, дразня ожиданием боли, но скользя нежно и слишком легко, так что тело начинает просить больше, сильнее, интенсивнее!.. Но он не дает, он проводит уже мягкими подушечками пальцев по нежной коже живота обманчиво медленно и замирает на грани, за несколько мгновений и миллиметров до изнывающего междуножия.
Как только я отвожу взгляд, рука, ласкающая мое лицо, становится жестоким палачом: она зарывается в волосы и дергает их, заставляя очнуться, снова смотреть в неизбежную черноту.