— Вроде ты сама говорила, что надо делать вид, что у нас все нормально?
— Неужели? К черту нормальность.
Холли искоса глянула на мать. Неужели у нее опять началось? Она не выдержит, если Элисон опять оставит ее одну. Ей вполне хватило прошлого раза, хотя это продолжалось всего несколько дней.
Пока мать лежала в больнице, было еще терпимо. Зато, когда ее выписали, Холли в ужасе ходила вокруг нее на цыпочках. Однако Элисон, судя по всему, относилась к ситуации философски. Она даже отпускала шуточки на эту тему, когда делала какую-то глупость или что-то забывала — дескать, пора обратно в дурдом.
— Пока рановато, мама, — отвечала Холли, а Элисон поджимала губы и кивала с извиняющимся видом.
Однако по поводу самого нервного срыва они никогда не шутили. Элисон, всегда тихая, спокойная и вежливая, тогда в конце концов сорвалась — и это было страшно. Крики, вопли, битье посуды. Холли совершенно не хотелось переживать подобное еще раз.
Элисон повернула голову и посмотрела на дочь.
— Что это за новости, которые ты рассказала полиции? — сказала Холли. — Я и не подозревала, что ты в тот день возвращалась домой.
— Ничего интересного. Ты лежала у себя наверху. А я только зашла в дом, схватила паспорт и сразу убежала. Совершенно забыла об этом.
— А ты подходила к дому Оливии?
— Да нет, с какой стати?!
— Почему же ты постоянно спрашиваешь, что они у нее нашли? — настаивала Холли.
Элисон раздраженно взмахнула руками.
— Мне же интересно! Я знаю, они считают, что ее кто-то убил. Мне просто интересно, каким образом.
— Правда? Мама, ты как? Ты же не… Может быть, тебе что-то нужно?
— Холли, я прекрасно себя чувствую. А вот насчет тебя я не уверена.
— Меня? — нахмурилась Холли. — С чего это ты обо мне беспокоишься?
— Доченька, по-моему, нам надо рассказать полицейским, как мы здесь оказались. Пока Долина никого не интересовала, мы могли сидеть тихо сколько угодно. Но сейчас наше поведение выглядит подозрительным. Они могут предположить, что мы что-то скрываем, потому что причастны к смерти Оливии. Откуда им знать? Если мы честно все расскажем, они поймут, что мы тут ни при чем. Что нам нечего скрывать.
Холли стиснула зубы.
— Тебе просто хочется кому-то излить душу, — сказала она. — Поэтому ты и разоткровенничалась тогда с Оливией. Зачем, мама? Неужели ты и вправду думала, что ей можно доверять?
— Да, Холли. Да, я так думала.
— Но почему?
— Она ведь тоже женщина. Независимая, сильная, как мне тогда показалось. Она проявила сочувствие. И мне действительно хотелось кому-то довериться.
