«Сейчас отмеряют, раздадут лекарства и позовут на ужин», — размышлял Ваня. Омега долеживал тридцать четвертую из необходимых до нормы тридцати шести недель и чувствовал себя совсем неплохо. Неуклонно приближающиеся роды, конечно, немного пугали, но врачи, вроде, обещали откесарить, не объясняя причин.
Если Ваня начинал приставать с требованием подробностей, они отмахивались и отделывались фразами типа «не нужно нервничать напрасно, папочка, отдыхайте, а с вашим супругом мы уже обсудили, и он давно подписал документы на операцию». Хотя кое-что, краешком любопытного ушка, омеге все же подслушать удалось: краевое предлежание плаценты.
Разумеется, Ваня не преминул пробить по интернету этот диагноз, в принципе, оказалось не так страшно, и да — с предлежанием естественные роды чреваты серьезным кровотечением, вплоть до смертельного исхода. Значит, откесарят. Главное, малыш-альфеночек здоров и развивается нормально, последнее УЗИ подтвердило, остальное приложится.
Еще бы поясницу и низ живота противно не тянуло, с утра покоя не дает… Поерзав, омега подтянул отяжелевшее, изрядно раздувшееся ниже талии тело повыше на постели, взял с тумбочки книжку-детектив, раскрыл на отмеченном закладкой месте и собрался было углубиться в чтение, в ожидании ужина, но тут его внимание привлекло странное ощущение липкой влаги под попой.
Разлил, когда недавно пил, сок, и не заметил? Повозив под собой рукой, беременный поднес к лицу ладонь, и негромко охнул в испуге — та была испачкана темно-красным.
Кровь…
Кнопка вызова персонала, электрическая, овальная фиговина с красненьким кружочком посередке, на длинном сером проводе, нашлась, где и ранее — поверх одеяла. Ваня вцепился в нее мертвой хваткой, вдавил большим пальцем, одновременно нашаривая под подушкой телефон, позвонить Сане, сообщить о начинающихся родах.
Муж ответил почти сразу, со второго гудка.
— Сашенька, — Ваня заплакал, но не заметил покатившихся слез. — Я… Я… В общем, бросай все и приезжай, пожалуйста… Я тут рожаю…
В палату заглянул привлеченный горящей над дверью, в коридоре, красной лампочкой вызова медбрат Ник, и Ваня молча протянул ему окровавленную ладонь. Ник сразу же врубился в происходящее, опытный, кивнул — мол, понял, сей момент, и исчез, наверняка, побежал кликать помощь.
Не прошло и пяти минут, как вокруг ревущего в панике, возящегося в попытках сесть на кровати Вани засуетились медики.
— Когда вы ели в последний раз, папочка? — Заботливо осведомился наклонившийся к самому лицу уложенного чуть ли не силой обратно роженика Антон Юрьич, беря его, перепуганного, за запястье и проверяя пульс.
