— Нет… То были годы, когда из кинопленки извлекали серебро. Все ехало в Варшаву, часть пленок уничтожали, а часть — утилизировали. А в «народ» пошли сплетни про то серебро, и кто-то из сотрудников комендатуры вертанул несколько сотен кило пленки. Понятное дело, что в домашних условиях он не получил и грамма серебра. Недавно мужик попался на каком-то скандале с грузовиком, забитом сигаретами, мне пришлось подсунуть им какого-нибудь нашего рецидивиста, чтобы не получилось так, что полиция грабит собственные склады. Наши при случае получили эти пленки, забили сигнатуры в компьютер и… отсюда и имею.
— Хорошо. Ну а этот номер дела? SWW дробь сколько-то там. Откуда ты его знаешь?
— Так, как ты и говорил: Печиска, Быдгощ, «Балаболка», куча смертей, ранние семидесятые год. Пансионат «Поруда» сгорел по причине взрыва газового баллона. Первыми на месте прибыли сотрудники Аварийной газовой бригады из Быдгощи. Так написали в деле. Вся штука в том, что там нет фирмы с таким названием, и никогда не было. Настоящая аварийная газовая служба называется иначе. Но самым смешным тут является другое…
— Что же?
— Слушай, погибло около двух десятков человек, сгорел приличный шмат соснового леса. А знаешь сколько было вызвано пожарных машин?
— И сколько же?
— Одна.
— Уй, бляааа!
— Ну.
— Я еб…
— Неплохо, да?
Аня отпила вина.
— Я тебе еще более интересную вещь скажу. Два десятка жертв, а сколько вызвали карет скорой помощи?
— И сколько же?
— Ноль!
Хофман глотком допил свое вино, отставил бокал на стол.
— Тогда мы их имеем.
— Кого?
— Пана Фелициана Матысика и того второго, что был с ним.
— О Господи! Где был?
— В Печисках. Они там убивали людей.
— Как тех пилотов? Боже… — Аня замялась. — А откуда все это можешь знать ты?
— Я был там.
— Не звизди. Тогда тебе было лет шесть или семь!
— «Почти пять», — сладко улыбнулся он девушке.
— Да что ты несешь хрень?! Как это: убивали людей… Погоди… — собралась с мыслями Аня. — Погоди. Какой еще второй? Ведь зацапали только одного.
Хофман взял в руки металлическую коробочку, в которой хранилась кинопленка. Как он и предполагал, оператор расписался на приклеенной к крышке бумажке.
— Думаю, речь идет о Дариуше Томецком, — проверил он, правильно ли прочитал сделанную от руки подпись. Это один из очень немногих известных мне людей, у которых рука не дрогнет даже тогда, когда при них убивают других людей.
Он снова усмехнулся. И на сей раз, вредно и язвительно.
Фелициан Матысик сидел за столом в кухне. Он ел бутерброды, приготовленные на ужин своей пожилой супругой, и запивал все это крепким чаем. «Блядь, — подумал он. — «Ну же блядь».
