— Чтоб не прибили или чтоб не убежала?
— А куда бежать? Разве от себя убежишь? Там холод и снег. Была бы я колдуньей, то превратилась бы в ворону и улетела далеко-далеко.
— Думаешь, что вороны не бояться морозов и снега?
— Им прятаться легче и не надо жить среди людей. Не слушай меня сегодня. Я устала и расстроилась. Завтра лучше будет, — ответила она. Укуталась потеплее одеялом. — Или ты скажешь, что мне здесь не место? И надо идти искать угол? Я только дров подкинула. Тогда их надо затушить.
— Сиди, — он подошел к шкафу. Достал оттуда чайник. Налил воды. Из шкафа были вынута тарелка с сухарями, вяленым мясом и солеными огурцами. Он протянул ее Мируше. — Вниз не пойду. Там уже все спать легли.
— Спасибо, — забирая у него тарелку, сказала Мируша.
— Не реви. Наладится все.
— Знаю. Когда-нибудь все наладится. Рано или поздно. Если дождусь и раньше не помру.
— Мируша, ты меня пугаешь. Где моя знакомая ведьма, которой палец в рот не клади? Возвращайся. Без тебя скучно. И не надо в ворону превращаться. Оставайся собой, — доставая кружки и закидывая туда сухие яблоки, ответил он. Со стороны лавки раздался шорох. Он обернулся. Мируша выбралась из-под одеяла и, ступая босыми ногами по холодному полу, подошла к нему. Она шла немного согнувшись, морщась. Явно ей было больно. Рукой придерживая вырез рубашки, она остановилась почти вплотную к нему.
— Ну-ка нагнись. Ты высокий, а мне тянуться больно, — попросила она. Борис настороженно посмотрел на нее, но выполнил ее просьбу. Холодная ладонь легла на его лоб. — Жара нет, а такие слова говоришь. Может ты заболел или съел чего-то плохое?
— Мируша! — рявкнул он. Она улыбнулась и вернулась на свое место.
— Но правда странно от тебя такое слышать. Явно ведь заболел.
— Драниться будешь — уйду, — предупредил ее Борис.
— Так иди. Как я могу тебя держать? Ты вольная птица. Можешь летать, где угодно. Снегирь, с пятном на груди, — она тяжело вздохнула. Борису же показалось, что в комнате появилась Луиза.
— Не хандри. Мне не по себе становится.
Она не ответила. Молча хрустела сухарем, как мышь за печкой. Он разлил кипяток по кружкам и сел на скамейку рядом с лавкой. Мируша его словно не замечала. Задумалась о чем-то, а в глазах стояла грусть.
— Рука болит?
— Что?
— У тебя рука болит? — спросила его Мируша.
— Не сильно. Тебе чего сейчас моя рука сдалась?
— Ты молчишь. Терпеть будешь. Можешь проблемы не заметить.
— Уж поверь, что от заражения крови я бы уже помер, — хмыкнул Борис.
