— Ты, наверное, ищешь Изабель.
— Нет, я искал вас, Лион, — Раун мотнул головой. — Хотя сперва я действительно искал леди Изабель. Мне необходимо было взять несколько дней отгула и как можно быстрее.
Император закрыл папку с бумагами и положил на угол стола.
— Чем вызвана такая спешка? — налил в старую черную чашку кофе и, открыв такую же старую шкатулку со специями, присыпал напиток пряностями. Бережно размешал и пригубил.
— В делах Имагинем Деи вроде все стабилизировалось, во мне, как в фактотуме, нет такой острой необходимости, а одна мысль не дает мне покоя, — задумчиво начал Раун. Император махнул рукой на стул-жердь у стены, предлагая присесть. Ворон повиновался, придвинул стул поближе к столу и, сев удобнее, опустил крылья.
— И ты хотел попросить о нескольких днях покоя? — Лион по-птичьи наклонил голову к плечу и глянул черными ястребиными глазами. С годами брови поседели, но взгляд от этого стал только резче.
— Изначально — да. Почти. Я хотел отправиться в край Осьминога к последним шисаи, — ворон искоса глянул на императора, сомневаясь, стоит ли вообще начинать разговор.
— Продолжай.
— У меня есть несколько вопросов к ним, но теперь я уже не уверен, что они согласятся на них ответить. Точнее, я хотел попросить письменного разрешения императрицы на допрос, ведь официально с них так и не сняты обвинения, прошлое не изменить. Те двое, Химари и Хайме, начали войну с ангелами и совершили переворот власти в округе Волка…
— Изабель не подпишет, — коротко бросил Лион и скептически посмотрел на фактотума.
— Я понимаю, — протянул Раун. Нет, не понимал. Совершенно не понимал, почему императрица отпустила тех, кто помогал Люцифере убить ее. Почему она просто отослала их, даже не наказав.
— И шисаи никому не рассказывают своих секретов. Эти двое и подавно. Ни добровольно, ни под страхом смерти. А уж смерти они не боятся, — император мотнул головой и, облокотившись на перекладину спинки жерди, блаженно втянул носом пар от пряного кофе.
Раун закусил губу и опустил глаза.
— Но почему ты пришел именно ко мне? — Лион пригубил кофе и обхватил чашку двумя руками.
— Потому что в этой империи есть всего один человек, посвятивший много времени изучению религии кошек и их культа Самсавеила. Ведь наша вера отличается от их, хоть и имеет одни корни, — Раун выжидающе смотрел на императора, боясь услышать отказ.
— И этот человек — я, — усмехнулся ястреб и разом осушил чашку горячего напитка. Глянул исподлобья и покачал головой. — Ты звал меня предателем, помнишь? Ты обвинял меня в бездействии. Ты говорил, что это я виноват во всем, что произошло семнадцать лет назад. Помнишь?
