— Ох, Бэри, я так люблю тебя, мой мужественный мишка! — урчала она, поглаживая его по щекам. — Ты у меня самый лучший, а я — у тебя! — почесала за медвежьими ушами, ласково потерлась щекой. — Бэри-Бэри-Бэри.
— Где Берси? — его отстраненный голос как будто взрезал ее радость.
— Мишка… — она забегала глазами по старой кузнице. За углом рабочее место, пышущее жаром аж сюда. В прихожей же стол с разложенными готовыми заказами для охотниц империи. Больше ничего — не любил он развешивать оружие по срубу. И прятаться совершенно негде.
— Где Берси? — повторил он, сжимая за спиной кулаки.
— Я вот тут подумала… — медведица опустила глаза, зашаркала лапой по полу, когтями цепляя стыки досок.
— Где Берси?! — он даже не повысил голос, но она отскочила от него к стене в мгновение ока.
— Мишка…
— Берта! — взревел он и, сняв тяжелые перчатки, бросил их по одной на пол. От каждого шлепка медведица подскакивала и еще сильнее вжималась в стену, вставая на цыпочки.
— Мишка, дорогой…
— Отвечай! Где моя дочь?! — он шагнул к ней, тяжело вздохнул, в глубине души уже зная ответ.
— Мишка, — Берта запнулась и, переведя дух, с трудом продолжила. — Рано или поздно нам пришлось бы ее отдать. Ты ведь прекрасно это понимал.
— Где Берси? — повторил он, отчаянно борясь с желанием сомкнуть пальцы на горле своей любимой жены.
— Ангелы забрали ее. Сегодня же призыв Имагинем Деи, ты же знаешь, — заикаясь, пробормотала она и выставила вперед ладони, защищаясь от него. Он никогда не бил, но сейчас ей казалось, что он сотрет ее в порошок голыми руками.
— Ты отдала нашу девочку этим уродам? — рычал он, нависнув над ней. — Они ведь мучали ее на твоих глазах! Как ты могла на это смотреть?!
Ей хотелось честно ответить, что нет, не могла, и что она жмурилась, закрывала уши руками весь прием Имагинем Деи, но язык не поворачивался.
— Я не просто ведь отдала, я… — она дрожащими руками задрала юбку, отвязала с обода кринолина кошель, который прятала от воров, и показала мужу. — Я вот…
— Про-да-ла, — севшим голосом закончил он за нее. — Дочь свою продала. Как скотину какую.
Он качал головой и пустым взглядом смотрел на увесистый кошель, доверху полный тенши.
— Мы богаты, Бэри! Богаты! Мы больше не будем страдать от лепры, — она протянула руку, желая коснуться его щеки, но он отстранился и тяжело мотнул косматой головой.
— Берта, ты продала свою дочь. Как вещь. Как…
— Да ты меня вообще слушаешь? — вскипела она и толкнула его рукой. Попыталась. Ей не удалось и на миллиметр его сдвинуть. — Ты что, думал до тринадцати лет ее в лесу в какой-то землянке прятать?! А если бы ее нашли? Ее бы забрали у нас! А меня бы вздернули за укрывательство! А тебя! Тебя!..
