— Все будет хорошо, Изабель, — он ободряюще кивнул и, поднявшись, подошел к двери.
— Ты ведь хотел услышать от меня что-то еще, — она покрутила в пальцах пуговицы рубашки и задумчиво глянула на стену. — Что тебя тревожит?
Много чего на самом деле его тревожило. И Самсавеил. И легенды о нем и его возлюбленной, высеченные на колоннах храма. И слухи, притчи о самом серафиме. Прошлое. Собственное прошлое, подчиненное воле всемогущего, не принадлежащее Рауну. Имагинем Деи. Верховный Магистр, беспрекословно слушающийся Изабель. Ангелы. Охотницы.
— Раун? — она повернулась на каблуках сапогов и обеспокоенно глянула на него. Он глянул было в ответ, но не смог поднять глаза и только разглядывал ее форму. Солдатская рубашка, штаны охотниц, их же сапоги из плотной кожи. Ее от своих воинов отличали сущие мелочи — запонки из лиловых камней, дорогой ремень. И императорская диадема, небрежно подвязанная к поясу.
— Вы ответите на очень личный вопрос? — осторожно начал он. — Боюсь, кроме вас никто не поймет меня.
Она кивнула и перестала вертеть пуговицу рубашки, вместо этого крепко стиснув рукоять деревянного меча.
— Ангелов ведь больше не будет, правда? Я вдруг понял это и почему-то не могу смириться с этой мыслью.
Изабель, казалось, облегченно выдохнула.
— Не будет, — кивнула она. — Прошлый набор был последним. Они выучатся до своего совершеннолетия, и я закрою Имагинем Деи навсегда, — она повела свободной рукой.
— И охотниц не будет?
— Нет, они останутся, но я хочу набирать их без терапии Имагинем Деи, только по экзамену и со всей империи, как это было при кошках, — императрица внимательно смотрела на Рауна, словно пытаясь разобрать, о чем он думает.
— То есть, мы последние? — прошептал он, посмотрев ей в глаза. — Мы созданы из других существ, мы ненастоящие птицы, мы ведь даже не ангелы — это просто слова. Мы бесплодны, а вы еще и закрываете Имагинем Деи.
— Раун, — она грустно вздохнула и поджала губы. — Ты хочешь вернуть все, как было?
Ее вопрос прозвучал резко. Слишком резко. Раун встрепенулся, понял, что если ответит согласием — живым не выберется. Взгляд голубых глаз на миг показался слишком знакомым. Будто глядела дикая хищная птица, готовая сорваться в любой момент и порвать его на кусочки. Но наваждение быстро спало, когда Раун замотал головой.
— Я с вами, Изабель. Меня просто тревожит будущее.
— Мы последние, Раун, да, — она, смягчившись, кивнула. — И мы должны стать началом лучшей империи.
