— Берси, — бессильно прошептал он одними губами и сжал ладонями виски. — Мишка.
Нет, нельзя допустить этого, нельзя отдать им Берси, нельзя. Они уничтожат ее. Они уничтожат ту, кем она была. Мишка Берси перестанет существовать, и они назовут ее новым именем. Утопят прошлое в ее же криках. Засыплют ее же болью. И она будет звать его по имени, пока не забудет и имя, и его самого.
Он тряхнул головой, закусил палец и несколько раз глубоко вздохнул. Ну уж нет, он вытащит Берси. Хоть из объятий самой Изабель ее придется вызволять! А если нет… Если нет, то он заставит Изабель пожалеть. Что у нее есть дороже сына? Ничего. Значит, будет платить им. Квиты, а дальше жизнь ему уже не нужна. Он закончит то, что не сумела довести до конца Люцифера. Медведь не хуже гарпии.
И с большим остервенением он принялся расчерчивать границы округов. Вот Медвежий край — ровно посередине, что до восточных гор, что до западной гавани — идти одинаково. Несколько месяцев. И медлить никак нельзя, ангелы летают быстро, остается лишь надеться, что мучить мишку они начнут, когда закончится призыв во всех округах. Когда детей для жатвы будет достаточно.
А ему остается лишь преодолеть расстояние. И легче всего пойти по руслу реки. Берингард схематично начертил широкую реку через край Оленя. Она утопала в Хэбиных болотах — логове змей, ящериц и лягушек. А затем растворялась тысячами речушек и ручьев округа ангелов. Осталось только пересечь границу между Медвежьим и Оленьим округами по реке, потом пройти топи, затем степи и горы. Немного. Немало. И лишь бы не свернуть раньше или позже, округа — словно расчерченные пояса от территории ангелов. В первом поясе Осы, Быки, Змеи, Лисы. Во втором Волки, Олени, Куницы, Кроты. И только в третьем поясе округ Медведей. В третьем из пяти. И весь остров, словно стеной от мира, огорожен горным хребтом. На вершине ангелы, а чем западнее, нем ниже горы, в округе Осьминога их нет совсем. Не заблудишься, но все же.
Треклятое место. Самсавеилом забытый остров посреди бездонной лужи. Тридцать пять лет назад Берингард слышал, как принцесса кошек, шисаи Химари, называла империю Лепрозорием, цирком уродов, театром безумцев. Тогда его злила ее жестокая шутка. Но сейчас он не мог подобрать слов точнее.
* * *
По каплям возвращались силы. И так же по каплям исчезали. Новый вдох, насколько хватило звериных легких. Выдох. Перестраивалось зрение, в мир возвращались исчезнувшие краски. И полигон медленно окрашивался в алый, багряный, бордовый. Приглушеннее становились запахи, и терпкий аромат крови не так настойчиво бил в нос. Звуки становились мягче, смазаннее.
