— Ты хочешь, чтобы я ледяные реки вброд переходил?! — вдруг вспыхнул Нойко и остановился, как вкопанный.
Аньель вернулась, бесцеремонно схватила цесаревича за руку и потянула на себя.
— Эх, голубиные твои мозги, — покачала она головой. — Перелетишь речку, там несколько метров, никто и не заметит, — потянула еще, а когда Нойко не сделал и шага, топнула копытом, еще сильнее испачкав сапоги.
Цесаревич стоял все так же, Аньель спохватилась, что ведет себя неподобающе, и отпустила его руку. Надо же, совсем забыла, что простым людям нельзя касаться императорской семьи. Никак нельзя. Зажмурилась, ожидая упреков, а когда их не последовало — подняла голову и осторожно приоткрыла один глаз.
— Ну ты прости меня, цесаревич, я не со зла, я не подумала, — пробубнила она.
Он и не слушал, только смотрел куда-то за нее, словно завороженный. Аньель развернулась и глянула тоже. Черные деревья, черные кусты, грязный снег да ручейки талой воды.
— В общем, забудь, — хмыкнула она, поняв, что извинений цесаревич не слышал — и к лучшему. — Эй, ваш-величество, ау! — пощелкала пальцами перед его лицом.
Цесаревич вздрогнул и перевел удивленный взгляд на козочку.
— Ты видишь то же, что и я? — тихо спросил он и, обойдя Аньель, подошел к ближайшему кусту.
— Я вижу отвратительную весну. Вот, что я вижу, — козочка едва отмахнулась от крыльев и, перепрыгивая через ледяные ручьи, приблизилась. — А что видишь ты?
Нойко провел рукой над кустом и, будто снимая вуаль, вытянул что-то на руке перед самым носом козы.
— А так? Видишь?
Аньель наклонила голову, пытаясь разглядеть. Присела, взглянув сбоку. Привстала, рассматривая сверху. Прищурилась. Едва не носом коснулась руки. И заметила.
С трудом различимые тонкие серебристые нити как будто стекали с пальцев.
— Паутина, — Аньель с видом знатока стянула ее с ладони и подняла перед глазами. — Работа кого-то из клана Паука. В смысле, человеческая она, не дикая.
— Значит, где-то тут, — Нойко судорожно огляделся, закусил губу и, сильно потерев кулаками глаза, осмотрелся еще раз.
— Где-то тут что? — непонимающе глянула Аньель, комкая паутину в руке.
— Ева где-то тут, — прошептал он и, вдруг упав на колени прямо в грязь, принялся зачерпывать ледяную воду и разбрызгивать вокруг куста в поисках других нитей паутины.
— С чего ты взял, что паутину плела женщина, а не мужчина? Да и Ева твоя ведь улетела, ты сам сказал, — козочка перетаптывалась с копытца на копытце, стараясь не смотреть на Нойко, от одной только мысли, как мерзнут его руки, становилось холодно самой. — Да и скрытные они, просто так не отыщешь. К тому же мы в округе Оленя, тут пауков отродясь не было, разве что беглецы, изгои, отступники или преступники. Лучше не искать. И паучиху свою ты так точно не найдешь. Только беду на наши головы призовешь.
