Споткнулась, зацепившись о корень, упала на колени. Плечи тряслись, не было сил идти. Запах от земли. Родной. Близкий. Теплый. Память услужливо нарисовала бездыханные трупы убитых мужчин, брошенных на поляне.
– Магуай! Перестань! – тормошил ее Поющий Жук, – Идем!
– Сейчас, сейчас! – покорно поднялась и на ватных ногах поползла за мальчиком…
"Эти амини будут ехать мимо… Да пусть едут! Наша Змеиная Мать покарает их за жестокость!.. Мимо… Мимо стоянки, где женщины и дети радуются провианту!"
– Бежим! – и теперь Магуай рванула вперед, обогнав оторопевшего Поющего Жука, который уже и не надеялся, что ему удастся, хотя бы к вечеру дотащить девушку, только что пережившую гибель родных.
Вид Магуай, недавно прекратившей плакать, перепугал людей на стоянке. В гибель мужчин не хотелось верить… На лицах женщин появились глупые улыбки сомнения…
– Нет! Перестань так шутить!
– Этого не может быть!
– Глупее и страшнее шутки не слышала!
– Ты напутала, а теперь нас пугаешь! – замахнулась какой-то тряпкой тетушка, но так и застыла, вглядываясь в глаза Магуай, питая надежду на чудо.
Но после слов Поющего Жука, когда дошел смысл произошедшего, поляну огласил дикий пронзительный крик женщин. Новая угроза, страх за жизни детей, отрезвил, загнал боль вглубь, перекрыл ей выход, подчинил, вступившему в свои права инстинкту выживания. Дружно схватились за детей и имущество, помогая друг другу, рванули напролом в сторону от дороги подальше в лес.
Только дрожание губ, закушенных до крови, глубокая морщина, рассекшая лоб, засеребрившаяся прядь в смоляных волосах, севший голос, судорожные объятия маленьких детей говорили о внутреннем горе и страдании женщин.
В густом буреломе, в который забились беженцы, они провели бессонную ночь. Не жгли костры и не рассказывали сказки. Каждая, собрав в кучу и прижав к себе детей, заливалась слезами. Под утро женщины решились:
– Я хочу проститься со своим мужем!
– Я должна похоронить отца своих детей!
Заминка возникла только после проведенной разведки, в которую послали мальчишек, все женщины хотели идти к холму со складом, никто не желал остаться с маленькими детьми. Наконец, этот вопрос утрясли – с детьми и стариками осталась Магуай, которой поручили руководить сборкой дров для похоронного костра.
Ближе к вечеру тела расстрелянных доставили в новый лагерь. Не было привычных криков, рыданий и воплей родных. Наносили воду, достали чистую одежду и, обмыв покойников, принялись готовить их в дальний путь – семьи занялись вырезанием священных фигур из материи, кто-то лепил фигурки из глины. Когда все приготовили, попросили самую старшую из женщин взять на себя обязанности жреца.
