Она оглядела Энтони поверх своих подбородков и, очевидно, узнала.
— А, — произнесла она. — Ты спал? Фанни опаздывает. Ты можешь принести… дрова для растопки.
Следуя ее указаниям, Энтони вышел на мощеный причал, куда можно было попасть прямо из дверей кухни, и нашел кучу плавника и топор. Он начал колоть дрова. Он мог похвастаться некоторой сноровкой, поскольку дома всегда выполнял эту работу, правда, с приличными бревнами, а не жалкими еловыми и сосновыми деревяшками, зачастую изъеденными червем. Одна чурка развалилась от первого же удара, и внутри оказалась вся пористая, как модель катакомб. Мысль так заинтересовала Энтони, что он опустился на колени, чтобы разглядеть поближе. За этим занятием его и застала Патриция.
— Доброе утро, Энтони. Ты хорошо спал? Набрал дров? Мэдж, похоже, сегодня не в настроении.
На ней был хорошенький черно-белый полосатый фартук, завязанный сзади большим бантом, простая блузка с высоким воротничком и темная юбка.
— Посмотри, — сказал Энтони. — Разве это не красиво? Кто это сделал?
— Морские уточки. Ты их раньше не видел?
— Нет.
— Это такие большие черные черви с головой как ракушка и длинными красными языками. Такое только в кошмарах увидишь. Но Мэдж начнет читать тебе проповедь, если вскоре не получит свои дрова.
Завтрак был женской трапезой. Ни Перри, ни Джо не появились. Маленькая Фанни, усталая, с красными глазами, спустилась прямо перед едой, и Энтони увидел, что такое проповедь тети Мэдж, когда она направлена на кого-то другого.
Она не выказывала никаких признаков гнева. Сидя в неподвижной безмятежности с чашкой чая, время от времени безошибочно направляемой к маленькому пухлому отверстию, из которого вылетало столько звуков, она с величественностью и настойчивостью все отчитывала и отчитывала Фанни довольно хриплым страдальческим голосом. Иногда, для пущего эффекта, тетя добавляла придыхание. Сказав все, что хотела, она встряхивала сережками, поправляла пенсне и начинала заново. Наконец, Фанни разрыдалась и, голодная, ушла подметать ресторан наверху.
Тетя Мэдж подняла взгляд, будто удивившись отпору, и налила себе еще одну чашку чая. У нее была забавная привычка прятать глаза под маленькими веками, будто она созывала их на какой-то внутренний консилиум.
— Девочки, — сказала она в пространство. — Трудно. Нельзя вразумить. Я стараюсь быть терпеливой, наставлять…
Все утро Энтони был занят. Дядя Джо, желтый и сморщенный, появился около одиннадцати, темноглазый, пухлолицый и смеющийся дядя Перри — часом позже. Перед ланчем Энтони отправился с Патрицией за покупками. Закончив, она наняла ландо и провезла Энтони вдоль берега, мимо новых домов, сверкавших на солнце. Поездка выдалась самого наилучшего сорта. Пэт благоразумно отпустила ландо за сотню ярдов до ресторана, и они появились дома как раз к обеду.
