Точно дождавшись нужного момента, из переулка показалась поскрипывающая телега, запряжённая парой горбатых тварей со спиленным рогом посреди вогнутого лба. Телегой управлял тщедушный старикашка в чёрном латаном-перелатаном халате. Рядом восседали два огромных парня, обнажённых до пояса. Великаны походили друг на друга, как две капли воды и при этом, сохраняли фамильное сходство с папашей, дрожащей рукой направляющим своих скакунов.
Папаша Цезират и сыновья за работой. Когда благородные купцы неспешно двинутся со своим товаром к рыночной площади, их взгляд не должны обременять всякие неприятные предметы, подобные истекающему кровью на мостовой.
Братья спрыгнули с повозки и склонились над мертвецом, преодолевая сопротивление непомерно раздутых бурдюков, ошибочно именуемых животами. Раз-два и тело гонца отправилось в повозку, где им занялся Папаша.
— Удачного дня, Папаша Цезират, — поздоровался я, наблюдая за слаженной семейной работой, — слышал, вы удачно пристроили свою дочь?
Братья синхронно уставились на меня своими тусклыми бусинами и повернулись к отцу. Кроме богатырской силы, Цезират не смог наделить сыновей ничем более, поэтому был вынужден на старости лет направлять их, подобно тому, как он погонял горбатых уродов, везущих повозку. Пожалуй, те всё-же, были несколько сообразительнее.
— Удачного дня и тебе, добрый человек, — прошамкал Папаша, демонстрируя жалкие остатки зубного запаса, — действительно, Создатель оказался благосклонен к моим просьбам и мне удалоь определить Фалину в гарем глубокоуважаемого градоначальника. Правда, весьма огорчает тот факт, что доблестный Эфеам до сих пор не оказал чести оросить прекрасный сосуд своим семенем. Государственные заботы снедают сего благородного мужа.
Ага — государственные заботы, плюс запущенная гонорея, да ещё прогрессирующая импотенция на почве алкоголизма. Бедная девочка останется нетронутой до тех пор, пока доблестный Эфеам не отбросит копыта от пожирающей его венерической болячки.
— Как работа? — поинтересовался я, кивая на повозку, — генерал Амалат горячо расхваливал старого Цезирата и его добросовестный труд. Он до сих пор вспоминает, как вы справились с приказом падишаха после Молниеносной войны.
Старый пердун искренне удивился, когда я упомянул имя главнокомандующего армией падишаха, но на морщинистой физиономии одновременно расплылась самодовольная ухмылка. А как же — старый развратник всё ещё помнит его. Высохшая рука, испещрённая алыми точками погладила желтоватую бородку, а сморщенное личико цвело и попахивало.
