С ума сойти; она размахнулась, определённо намереваясь ударить меня! Я ухмыльнулся и раздвинул рубашку, обнажая грудь. Покончим со всем этим и дружно посмеёмся. А потом…
Я кричал. Вопил изо всех сил! Боль невероятной силы пронзила грудь в том месте, куда проклятая сучка вонзила свой нож. Эта гадость всё-таки воткнулась в меня! Сквозь невероятную ошеломляющую боль прорывалось искреннее удивление: как?! Ни одна материальная вещь не могла нанести повреждение льву, а этот листовидный кинжал меня разрезал!
От раны начало распространяться ощущение лютого холода, словно там было не лезвие странного ножа, а какая-то сосулька. Стужа сковывала меня, наполняя каждую клеточку тела дрожью и страданием. Мысли начали путаться, а ноги были уже не в силах поддерживать окоченевшее тело. Колени подломились, и я рухнул под ноги улыбающейся девушке. Эта тварь ещё ухмылялась!
— Как и было сказано, да поразит нечистого её оружие! — донёсся до меня, сквозь туман боли, звенящий торжеством голос, — теперь ты не сможешь ему навредить!
Она наклонилась и осторожно взялась пальцами, затянутыми в тонкую кожу перчатки, за цепочку браслета перехода. Действовала тварь очень осторожно, стараясь не коснуться обнажённым запястьем моего тела. Цепка легко сползла, оказавшись в ладони мерзкой воровки. Однако гадина не удовлетворилась добычей и потянулась к моему медальону. МОЕМУ! МЕДАЛЬОНУ!!! Этого нельзя было допускать ни в коем случае!
Превозмогая ледяные волны боли, сотрясавшие тело, я взмахнул рукой, отгоняя мерзавку прочь, а второй — вцепился в рукоять кинжала. А-а! Чёрный стержень оказался раскалён, словно его только вынули из плавильной печи. Меня трясло в ознобе, а ладонь горела адским пламенем. Почти ничего не видя от боли, я ещё раз махнул свободной рукой и услышал испуганный возглас. Пальцы, коснувшиеся было медальона, отдёрнулись и послышались удаляющиеся шаги.
Исторгнув оглушительный рык, я дёрнул за раскалённую рукоять и повалился на бок, сжимая дьявольское оружие в обожжённой руке. По золотистому листовидному лезвию стекали клочья голубоватого тумана, превращаясь в синие капли, исчезающие с тихим шипением.
Боль начала уменьшаться, но холод, сковавший тело никуда не делся, продолжая заполнять меня осколками битого льда. Все эти ледяные иглы пытались пройти сквозь кожу, отчего ощущался непрерывный зуд, изводивший почище боли. Возможно, стоило изучить новые для меня ощущения, но не сейчас, когда последние крохи жизненной энергии истекали из меня голубой мглой. Я отлично понимал, каждое мгновение отдыха приближает к неотвратимой гибели. Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ!
