— Про тебя забудешь, — я криво ухмыляюсь, разминая предплечье, — Что, куда-то уезжаешь?
— Да нет. Просто послезавтра у тебя намечается весьма напряжённый день, — Настя садится за стол спиной ко мне и опирает подбородок о подставленный кулак, — Общий сбор всех групп чистильщиков. Лёня, вам предстоит аналог общевойсковой.
— Папа ни словом не обмолвился, — я недоверчиво качаю головой, — На него не похоже. Да и всё остальное…Мы только-только после дня, а про такие вещи обычно сообщают минимум за неделю.
— Александр Константинович ещё не в курсе, — отвечает Настя, не оборачиваясь, — Информация строго засекречена и только-только из министерства. Сегодня и завтра проводятся оперативные действия поддержки, а послезавтра вас бросят в пекло.
Точно решившись на некий экстраординарный поступок, Анастасия открывает ящик стола и чем-то там щёлкает. Потом встаёт и протягивает мне ампулу, по виду весьма похожую на те, которые мы употребляем перед операцией. Только цвет другой: ярко красный.
— Заменишь свою в инъекторе, — наверное, глаза у меня лезут на лоб, потому как собеседница криво усмехается и поясняет, — Не бойся, цианистого калия тут всего половина, остальное — мышьяк и белладонна. Это — экспериментальный препарат, которым мы планируем заменить СУР. В принципе, тесты эта штука уже прошла и пока процесс упирается в подписание кучи бумаг.
— А мне, значит, по знакомству, — я разглядываю ампулу на свет и прячу в карман, — Ладно. Как понимаю, желательно, чтобы никто моих манипуляций не заметил?
Настя кивает и смотрит на меня с очень странным выражением. Да, похоже она реально устала.
— Правильно понимаешь, — чеканит капитан, — Вообще-то, чтобы ты был полностью в курсе: занимаясь твоим гриппом без отчётности и передавая экспериментальное средство до начала официального использования я серьёзно рискую. За такие фокусы обычно проводят служебное расследование и к чёрту выгоняют. С волчьим билетом.
Её голос начинает звенеть, подобно надтреснутому бокалу. Ощущая потребность немедленно прекратить тревожащий душу звук подхожу ближе и беру Настю за плечи. И тут она натурально ломается, повисая на мне, точно упавший манекен, из которого вынули жёсткое основание. А спустя несколько секунд происходит ещё более странная вещь: Анастасия начинает глухо всхлипывать, ткнувшись лбом в моё плечо.
Господи, никогда раньше не видел, чтобы она плакала! Подруга казалась такой же светлой и чистой, как полдень летнего дня. Ведь безумно же ожидать дождь с ясного неба!
